в России и сегодня проживает в США. Показательно, что как только это, одно из наиболее доходных предприятий региона поменяло владельца интерес к тому, чтобы «посадить олигарха», исчез. Число примеров можно множить. Но в целом «правила игры» сохранялись; несколько усложнился механизм взаимодействия, в число «региональных льготников» попал ряд предприятий федерального значения, и только.
По существу, способность справляться с воздействием центра, приводить его в соответствие с «правилами игры» воспринимались в качестве критерив эффективности местной власти, власти регионального уровня. В какой-то момент казалось, что возможно достижение понимания на новом уровне. Да, компетенция местной власти сужалась по мере того, как расширялось присутствие федеральных компаний и госкорпораций. Но местные виды деятельности (экспорт леса, морепродуктов, импорт автомобилей, добыча неэнергетического сырья и др.) продолжали свое существование по прежним правилам, а от местной власти ждали, что она выступит в своей традиционной роли – посредника между регионом и центром. Основания для «сдержанного оптимизма» были, во всяком случае с точки зрения дальневосточников. Ведь все требования центра были выполнены, наиболее доходные и легальные производства поменяли собственника, «Единая Россия» неизбежно побеждала на выборах. Сбор налогов с дальневосточных территорий возрастал.
Не сработало. Властный центр с удивлением убедился, что его собственные действия по наведению законного порядка или борьбе с олигархами, широко и искренне поддерживаемые «вообще», воспринимаются населением региона как нелегитимные или не вполне легитимные, как только касаются местных олигархов и местного «порядка». Стремление федерального центра использовать транзитные возможности региона оказалось камнем преткновения, поскольку эти возможности уже использовались и не совсем так, как предполагало государство. Поток ресурсов из региона или через регион в страны Северо-Восточной Азии и встречный поток «на запад» из соседних государств воспринимался местным сообществом как еще одно «ограбление» региона, так как эти потоки кормили Дальний Восток. Регион упорно не желал становиться «транзитным», мостом между Европой и Азией. Более того, назначенный в 2005 г. на должность полпреда в ДВФО бывший мэр Казани Камиль Исхаков в кратчайший срок из «государева ока» в регионе превратился в эффективного лидера регионального сообщества. Он стремился «пробить» проект, в котором помощью создания «особых экономических зон» и особого «приграничного режима» можно было развести интересы дальневосточных и «московских» экономических акторов. Внешнее воздействие оказывалось малоэффективным. Оно не распространялось на «пустоту», а пробивалось через уже сформированный и устоявшийся социальный массив. Это и стало толчком для начала борьбы с коррупцией на Дальнем Востоке. Сменивший Исхакова О.А. Сафонов, бывший высокопоставленный сотрудник МВД, был назначен полпредом
