строчки и целые куплеты. Современные способы получения информации расхолаживают, мгновенный доступ в любой момент времени, кратковременная память постепенно слабнет, а долговременная просто ставит запись на паузу. Так и остаешься один на один с песнями своего детства, да и те приходится собирать по кусочкам, неделями страдая от неспособности вспомнить одну строчку, и никакого «Окей, Google». Вакуум. Зато можно петь без слов, выводить себе под нос бесконечное «м-м-м-м-м-м-м». Почти мантры, шаманские напевы, которые испокон веков слышит эта земля. М-м-м-м-м-м-м, мелодично шумит водяной поток, м-м-м-м-м-м-м, ветер проходится по ольховым кронам, м-м-м-м-м-м-м, кричат высоко над головой перелетные птицы, покидая этот край, пускаясь в бегство от наступающих холодов, совсем скоро эти долины занесет трехметровым снежным покровом, скрадывающим неровности рельефа, сглаживающим тундру в бесконечное ровное полотно. М-м-м-м-м-м-м. Хруст мелкого камня под тяжестью шагов. Под большой тяжестью. Не человеческой. Медвежьей.
Мария подняла голову от воды. На другой стороне реки стоял медведь, крупнее того, с которого содрали шкуру две недели назад, ходил по лагерю, пришлось убить. Не просто крупнее, этот медведь был огромным. И он перекрывал вход в лагерь. И парней на берегу не было. Ни Лени с леской и двумя связками хариусов, ни Вовы с живодеркой и карабином. Девять патронов, десятый – в стволе. Их не было.
До лагеря метров сто, но кричать опасно. Мария медленно выпрямилась. Медведь видел ее, он смотрел прямо на нее. Безучастная морда ничего не выражала. Кричать опасно, бежать тоже. Мария сделала шаг назад, медведь двинулся навстречу, вступая в реку. Двинулся молча, медведи никогда не проявляют особых эмоций, не щерят зубы и не рычат, никак не предупреждают об атаке. Может, он и не будет бросаться на нее, может, его ведет одно любопытство. У медведей нет повадок, они индивидуальны, они непредсказуемы. Расстояние сокращалось, Мария пятилась, пока не уперлась в кедрачовую стену, ограничивающую пойму реки. Надо было решать. Срочно. Бежать или?.. Бежать. До медведя оставалось меньше десяти метров, Мария развернулась и полезла вверх, прямо в остро пахнущую хвоей кущу. Она карабкалась вперед, подтягиваясь на руках, спотыкаясь и соскальзывая, мажась в густой смоле и снова соскальзывая. Медведь ломился за ней, или не ломился. Громкий треск раздвигаемых веток и тяжелый тошнотный запах могли ей только чудиться. Но она не останавливалась, не замедляла бег, хотя какой там бег. Средняя скорость прохода через кедрач по прямой – полтора километра в час, а она карабкалась круто вверх, но она карабкалась от медведя.
Надо было закричать, позвать на помощь. Так и так зверь уже погнался. Но это не пришло ей в голову тогда, она подумала об этом только сейчас. Мария ломилась через кедрач около получаса, может, больше. В какой момент отстал медведь – непонятно, как и непонятно, бежал ли он за ней вообще. Паника – нормальная реакция на стресс. Паника отключает голову, путает мысли и воспоминания. Вся погоня смешалась в невнятную кашу, как будто в ее голову засунули миксер и зажали кнопочку «турбо» на пару секунд. Сильная головная боль это подтверждала, в последний
