А я чую, что-то дед того… Видал, конь-то! Как новый! А ты – в овраг!
– Выхлоп, что ли, прогорел?
– Да его совсем нет. Сейчас поеду ставить… Дак ты чего с пилой?
– Клячиков бы мне, Коля, десятка три. Внуки едут, чурбаки захотят поколоть, они любят… вот ходил, да…
Колька стоял раздумывая. Он всем окрестным старикам возил дрова. Пилил в лесу втихаря, грузил тракторную телегу – как раз четыре куба входило – и денег брал немного. Кто сколько мог, столько и платил. Но сейчас он думал не о деньгах.
Он не очень понимал, что все это значит. Поленница полная, а старый идет с санками за тяжелой лесиной, чтобы молодые могли поколоть… баловство как будто, да старик два дня уже с этим делом ходит… Ничего Колька не понимал, он никогда и не обсуждал поведение стариков – все они чокнутые уже малость, – и теперь просто думал, как помочь.
– Ты чего за спину держишься?
– Да я не держусь. – Дед опустил руку. – В ногу что-то постреливает.
– Ты, Тимофей Степаныч, иди домой, чайку поставь, а я съезжу. Тут у меня недалеко напиленные есть… – Колька неторопливо полез в кабину. Махом доехал до своего двора – рожа прямо светилась, как двигатель молотил! – загрузился чурбаками, подготовленными для колки, и поехал к старику. Наталья, удивленная, куда это муж повез дрова, так и осталась стоять на крыльце. Не доезжая до острова, уазик перегрелся и встал. Колька открыл капот, чтобы остывало, и, взяв на плечо чурбачок побольше, пошел пешком.
Дед затопил баню. Ходил, носил воду из озера. Дверь распахнута, дым выползал на улицу. Дед вылил воду в котел, вышел и увидел Кольку, тяжело подходившего с кряжистым березовым клячем на плече. Тимофей Степаныч поставил пустые ведра и устало сел на лавочку. Совесть скребла – ради чего мужика сорвал? Кому-то, может, и правда дрова нужны, а он тут…
– Заглох я, Степаныч, помпу новую надо, давай на санках перевожу, где тебе?
– Кидай здесь, Коля.
Дед оставил ведра под березой и поплелся за санками.
К машине шли вместе.
– Я, Коль, сам перетаскаю, ты поезжай, без помпы-то дотянешь?
– Перетаскаю…
– Нет. – Дед был решителен. – Сегодня мои приедут, пусть и таскают. Для них стараюсь…
– Надолго они?
– На два дня…
– Хе-х… на два дня, а ты их дрова колоть?! Они что же, правда, что ли, любят? – Сам Колька терпеть не мог этого скучного деревянного дела, и дрова часто колола Наталья.
Дед не ответил. Он не знал. Ему, выжившему, видно, из ума, хотелось, чтобы они хоть что-нибудь любили в его деревне.
Колька завелся и уехал. Дед погрузил три чурбана на санки. Впрягся. Его поташнивало, и нехорошо было внутри. Чурбаков Колька привез много, и дед решил, пусть уж будет, как будет. «Перетаскают пацаны – хорошо, нет – сам потом перетаскаю».
Он разгрузился у бани, подбросил в печку и пошел прилечь…
