и не кричал: «Стой, стрелять буду!» Всё было, на удивление, тихо. Он внимательно огляделся по сторонам: вокруг не было ни души, только, откуда-то из парящего тумана, проступали знакомые, громоздкие очертания промзоны, которая растянулась здесь почти на два десятка километров. «Куда теперь?» – мысленно спросил он себя, – домой нельзя, к Петровичу – тоже. К афганцам? Парни, конечно надёжные, даром, что им хорошо за пятьдесят, а то и больше… Но, у них, кроме меня, других дел по горло. К тому же, вычислить меня там очень просто: все мои армейские связи хорошо известны. Стоит лишь копнуть знакомых или военкомат.» Он шёл так ещё долгое время, не останавливаясь и, не сбавляя темпа, в совершенно неизвестном направлении. Мысли, обострённые чувством реальной опасности, работали чётко, как часы, ища выход из сложившейся ситуации. «Ритка!» – вдруг вспомнил он, – Ну, конечно же, Ритка! Её домашнего адреса никто из моих знакомых не знает, как, впрочем, и саму её тоже. Как мне это сразу в голову не пришло, ведь, всего-то неё ночевал. Вот дурак!» Действительно, в тот, злополучный день, после отстрела собак, он пересидел время на вокзале, а потом, изрядно приняв на грудь в ближайшей забегаловке, и, ничем, толком при этом не закусив, почти не помня себя, притащился к ней. Там, будучи не в силах ничего объяснить, он повалился на диван, который Рита даже не успела застелить, и так проспал весь вечер и всю ночь, почти до следующего полудня. За всё это время, никто к ним не приезжал, не приходил и не звонил. Ни тогда, ни после…
Рита встретила вечернего гостя почти буднично и по-обыденному просто, словно и не ждала никого. Не накрашенная, в наскоро наброшенном на плечи цветистом, ситцевом халатике и зашпиленным на затылке, русым хвостиком жидких волос, она внешне могла показаться обычной женой, с большим стажем семейной, многотрудной жизни, которая сейчас встречала своего загулявшего, непутёвого мужа. Но её глаза, не тронутые пеленой сна, таили следы какого-то внутреннего беспокойства, несмотря на, вечно блуждающую на губах улыбку. Она даже не ответила голосом на стук в дверь, не имевшую смотрового «глазка», которая одна только и выделялась своей деревянной фурнитурой среди металлических собратьев, и молча открыла её, после чего, торопливо отступила назад, пропуская в узкую прихожую своей «хрущёвки» внушительную фигуру гостя, и также, быстро и без лишних слов, закрыла за ним дверь. Но Ронин, невнятно пробормотав не то приветствие, не то извинение, нерешительно замер в тесном пространстве коридора, испытывая неловкость за своё нежданное вторжение. Рита только всплеснула руками и рассмеялась, глядя на его помятый и замызганный вид, со следами ржавой грязи, и каких-то пятен из семейства горюче-смазочных.
– Серёжка, ты где опять ползал?! – она удивлённо округлила свои насмешливые глаза.
– Ну, чего стоишь-то? Давай, заходи уже. Я что-нибудь соберу на стол, а ты посиди пока здесь. – Она ткнула пальцем в сторону дивана, на котором Сергей ещё совсем недавно проспал мертвецким сном почти двадцать часов, – но только, сначала сбрось весь этот хлам в ванной, помойся и одень халат. Он там с
