style="font-size:15px;"> Кролики бежали, широко рассыпавшись по склону. Впереди Шишак и Серебряный, немного позади Орех с Алтейкой. Остальные тянулись по одному – сделают несколько скачков и присядут, чтобы перекусить или оставить кучку помета на теплой, прогретой солнцем траве. Серебряный уже почти добежал до самого верха, как вдруг примерно на середине склона кто-то пронзительно заверещал – не звал на помощь, не пытался отпугнуть врага, а просто вопил от страха. На Пятика с Плошкой, отставших от всех, маленьких и усталых, напала ворона. Она пролетела над самой землей. Потом неожиданно кинулась на Пятика, целя в него огромным клювом, но тому удалось вовремя увернуться. А теперь, подскакивая бочком, она догоняла обоих приятелей, и страшная голова со страшным клювом была совсем близко. Вороны метят в глаза, и, почувствовав это, Плошка головой уткнулся в кустик травы, пытаясь зарыться как можно глубже. И заверещал.
Через несколько секунд Орех был с ними рядом. Он понятия не имел, что надо делать, и если бы ворона не обратила на него внимания, наверное, растерялся бы. Но она сама повернулась к нему, а Орех решил было обойти птицу сзади, но оглянулся на своих и увидел, как сбоку к ним подбегает Шишак. Ворона тоже заметила движение, попробовала достать Шишака клювом и промахнулась. Орех услышал, как клюв чиркнул по камешку и раздался звук, похожий на треск раковины, когда дрозд стучит ею о гальку, чтобы достать улитку. Тут следом за Шишаком подбежал Серебряный, и ворона, мгновенно оправившись после неудачи, пошла прямиком на него. Серебряный испугался, замер, а ворона, преисполнившись зловещего восторга, затанцевала почти перед самым его носом, хлопая огромными черными крыльями. Она уже изготовилась было клюнуть Серебряного, но тут Шишак прыгнул, сбил ворону с ног, и та рухнула на траву с резким, яростным карканьем.
– Вперед! – крикнул Шишак. – Заходи сзади! Эти птицы сами трусы! Только слабым и страшны.
Но ворона уже удирала; медленно, тяжело взмахивая крыльями, она полетела над самой землей. Кроликам хорошо было видно, как она долетела до нижнего края поля и исчезла над лесом за речкой. В тишине раздалось тихое похрустывание – корова, не переставая жевать, подошла к ним ближе.
Шишак поспешил к Плошке, бормоча себе под нос непристойную песенку гвардейцев ауслы:
Хей-хей, и эмблерский Храйр,
М’сайон уле́ храка вайр[7].
– Пошли, Хлао-ру, – сказал он. – Да не прячь ты голову. Ну и денек сегодня!
Шишак двинулся к вершине, и следом Плошка, стараясь не отставать от спасителя. Орех вспомнил, как Пятик говорил, будто у малыша неладно с лапой. И теперь, глядя на неловкую, ковыляющую походку Плошки, подумал, что тот, наверное, и впрямь поранился. Время от времени Плошка пробовал наступать на правую переднюю лапу, но тотчас снова ее поджимал и ковылял на трех.
«Как только найдем безопасное место, нужно ее как следует осмотреть, – подумал Орех. – Бедняга, так он далеко не уйдет».
Алтейка уже выбежал на вершину и что есть духу понесся к фасолевому полю. Орех пролез сквозь
Хей-хей, вонючая Тысяча, мы можем справиться с тобой, даже когда остановимся, чтобы освободиться от наших какашек.
