согласилась она. – Но что будем делать дальше?
Они посмотрели на табло: сверху светилась строка «Задержка всех рейсов до восьми часов московского времени».
– Надо искать место. Можно, конечно, вернуться домой, но пока я доберусь, пока обратно…
– А я не очень далеко живу, – сказала она.
– Поедешь домой?
– Не хочется. Но ни одного местечка…
Он обвёл взглядом видимую часть вокзала: Стася была права.
– Ну что ж, могу только позавидовать. – Глеб ещё раз вздохнул. – Пойдём, провожу до троллейбуса. «Я в синий троллейбус тебя посажу, последний, случайный…» – перефразировал он. – Тебе нравятся песни Окуджавы?
– Не все.
– А Высоцкий? – наконец нашёл свою тему Глеб. – Я в восторге. «Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтобы никто не запеленговал…»
– Терпеть не могу, – поморщилась Стася. – Грубятина и пошлятина.
– Нет, ты не права, – не согласился Глеб. – Высоцкий – это рупор поколения, это…
– Ты посмотри, какой снег, – перебила его Стася и подставила ладонь под крупные, густо падающие снежинки. – Я так люблю снег…
Она вышла из-под козырька, и в одно мгновение её пальто покрылось белым крапом.
– Мартовский снегопад – не самое лучшее, чего хотелось бы весной. Мне больше нравится зелёная травка, ручьи, запах талых снегов… – говорил он, любуясь Стасей, кружащейся в этом ослепительном хороводе, и начиная сомневаться в своих словах. – Но ты здорово смотришься.
– Я бы сейчас гуляла, гуляла…
– Так кто нам мешает, – Глеб прикинул в руке вес её сумки. – Мы можем за оставшееся время обойти полгорода.
– Пошли.
Он шагнул к ней.
Снежинки оказались мокрыми и бесцеремонными, через пару шагов ему пришлось смахнуть их с лица и поднять капюшон алеутки. Под ногами тоже всё хлябало, и он почувствовал, что начали промокать его не совсем новые ботинки. Они уже ушли от фонарей, и в полумраке фигура Стаси не казалась столь обольстительной, но она всё продолжала восторгаться, собирая снежинки в ладони, и он подумал, что руки у неё могли уже замерзнуть.
– Снег, конечно, замечательный, – сказал он, – и благодаря ему мы с тобой познакомились…
– Судьба.
Произнесла она это слово легко, не задумываясь, а у Глеба даже дыхание перехватило. А вдруг…
Но как же Татьяна…
Он попытался представить её сейчас здесь – и не смог. Рядом со Стасей трудно было вообразить кого-то другого.
– Ты так просто всё определила.
– А зачем усложнять? – Она обернулась, её волосы блестели тающими снежинками. Продекламировала, дирижируя руками: – Всё в этом мире пред-оп-ре-деле-но и не случай-но… – И, глядя ему в глаза, серьёзно добавила: – Надо наслаждаться каждым мгновением. Как в песне:
