style="font-size:15px;"> «Если он камердинер, то кто приезжал к нам домой?» эта мысль ненадолго овладела Золушкой, «уж точно не этот. Но кто тогда?».
«Боже, как хороша!», подумал Карл, глядя на неё, «неужели на свет рождаются такие красавицы? Я думал, что никого краше Франчески нет, потом встретил Анну и поменял своё мнение. Теперь же вижу, что заблуждался. Однако сворачивать с пути мне более не стоит, уже и без того много глупостей в жизни понаделал!».
«Странное чувство», Фридрих, прищурившись, разглядывал Золушку, «я будто знаю эту красавицу всю свою жизнь, и лицо её мне необычайно знакомо, только вот никак не могу понять, где я её встречал и отчего она кажется мне такой родной. Если б встретил её молодым, непременно женился бы, не совершил бы той роковой ошибки!».
«Откуда взялась эта фифа?», возмущению Гудруны не было предела, «да она сейчас тут всех затмит! Какой материал дорогой на платье пошёл! Не иначе как в самом Париже пошито! А какой веер! Как она тут оказалась? Зачем? Принца прибрать к рукам? Но она ведь не местная. Принц решил жениться на девушке только из Глаубсберга. Но теперь и передумать может…. Что же делать? Вот бы её отравить!».
«Что за чёрт!», Клоринда чуть не рыдала в душе, «да она со своим платьем в миллион раз краше нас всех, вместе взятых! Но ведь её никто не приглашал! Как она посмела сюда явиться? Ну неужели бывают на свете такие красивые люди…».
«Да…», в голове Фисбы мыслей не было никаких, только пустота и оцепенение.
«Какая удивительная женщина», Анна с интересом смотрела на Золушку, «ни разу ещё я не видела, чтобы одна женщина могла владеть вниманием сразу всех мужчин. Такое было только с моей матушкой, да и то лишь с её слов. Теперь вижу, что ничего невозможного не существует».
«Вот это да!», старый князь Иоахим с восхищением взирал на Золушку, «я полагал, что уже всё перевидал в своей жизни, однако выходит, что заблуждался. Такой красоты я не встречал ещё ни разу – ни в Вене, ни в Потсдаме, ни в Версале, ни в Неаполе. Шепчутся, что она полька… Я знавал в своё время нескольких русских, но эта дама, если она и вправду полька, утрёт им всем нос – она королева среди славянских красавиц!».
«Опять это чувство!», тело Роберта затрясло мелкой дрожью, но он собрался и сумел удержать себя в руках, «оно вернулось, так неожиданно! Но почему сейчас? Меня ведь тогда очаровала та служанка, перемазанная с ног до головы сажей да золой, но сейчас я испытываю его вновь. Словно она сама явилась сюда…. Но нет, прислуге место на кухне, эта же дама знатных кровей».
Так они и думали друг о друге – принц, нарядившийся камердинером, и юная баронесса, почти всю жизнь проносившая грязные лохмотья. Сейчас оба они открыли свои истинные лица и, наконец, встретились. Наконец – потому что их судьба была стать парой, любящей и преданной. Однако не немедля.
Глаза их встретились, и отныне уже не могли оторваться друг от друга. Роберт не узнал её, да и не мог узнать, как не мог узнать никто из присутствовавших в зале, чары Гертруды по-прежнему действовали.
