под каслхиллской больницей тянулись на многие мили – запутанный лабиринт в линиях труб и электрических кабелей. Пахло сыростью, дезинфекцией и еще чем-то цветочным и приторным. Когда я был маленький, папаша Джейн Моир работал ремонтным рабочим в городской службе, так вот он клялся и божился, что эти туннели идут до самой реки, чтобы студенты-медики могли покупать у черных копателей трупы и потом их препарировать. Правда, лет через восемь его посадили за заигрывание с девочками-скаутами, и больше его россказням я уже не верил.
– Здесь жутковато. А что будет, если мы потеряемся и вот так и будем бродить по этим коридорам в темноте, день за днем? – Доктор Макдональд подошла совсем близко, с каждым шагом почти натыкаясь на меня. Прямо прилипла.
Над нами гудела больница, отдаленные глухие удары и клацанье эхом отскакивали от бетонных стен.
Взяла меня под руку:
– Навечно затерянные в темноте…
Коридор впереди разделился надвое. Направо черная линия исчезала под выкрашенными в темно-зеленый цвет дверями с табличкой «МОРГ», металлические защитные пластины ободраны и помяты от постоянного проезда между ними мертвых. Но доктор Макдональд смотрела в другую сторону.
Она еще крепче схватила меня за руку.
Шедший налево коридор терялся в пятнистом полумраке – половина лампочек была разбита, а остальные так и застряли на процессе разогрева, оставшись в состоянии вечного мигания.
В одном из темных пятен, метрах в пяти от нас, кто-то стоял. Приторный цветочный запах освежителя воздуха стал еще сильнее.
Стоявший смотрел на нас, и в темноте блестели его глаза. Широкие плечи, сгорбленная спина, тележка на колесиках… Внезапно над фигурой зажужжала лампа, и вспыхнул свет. Это была женщина – в сером комбинезоне и мерзких грязных кроссовках. Лицо как кусок мяса, глубокие морщины вокруг рта и глаз. Тележка была вроде тех, с которыми ходят стюардессы, только вместо коробки для еды на ней стояла большая металлическая клетка. Внутри шевелилось что-то мохнатое – острые носы и длинные розовые хвосты. Крысы. На дне тележки валялись ловушки и большой мешок с надписью «ПРИМАНКА».
Снова жужжание, и свет погас.
Откуда-то из глубины коридора за нами послышалось пение. Мужской голос, громче и громче, под – скрип-скрип-скрип – аккомпанемент скрипучих вихляющихся колес:
Оууу, детка, поклянись, что ты любишь меня,
Та-да-дааа, оууу-оу,
И чего-то там… ла-ла-ла… точно…
Женщина-крысолов стояла не двигаясь.
Детка, давай не будем ссориться, та-да-дааа, этой ночью…
А просто займемся, займемся, займемся… этим…
Пение смолкло.
– А-а, вот вы где.
Я повернулся. Это был Альф: волосы собраны в конский хвост, лоб блестит в мигающем свете лампы, бородка аккуратно подстрижена, светло-голубые куртка и брюки – прикид врачей из хирургического отделения. Тащит за собой скрипящую больничную каталку, ее пассажир покрыт белой пластиковой простыней.
Вынул
