только Тротунг с Гьясой ушли, она подошла к месту, где он был похоронен, и заговорила с ним:
– Не бойся, бедное дитя моё, – сказала она. – Всё, что случилось, – это результат твоих предыдущих деяний. Направляйся на небеса. Я пошлю за ламами, чтобы они могли выполнить для тебя ритуалы. Я отправлюсь в паломничество, чтобы дух твой мог обрести покой и счастье в блаженной обители.
Её тело сотрясалось от рыданий всё время, пока она говорила.
– Не плачь, мама, – сказал чудо-ребёнок. – Я не умер. Смерти нет для меня, поскольку я посланник божеств. В том, что содеял сейчас Тротунг, для меня есть лишь благое знамение. Он похоронил меня, что означает, что я буду владеть той землёй, в которой лежу. Огромный камень, который он поместил сверху, символизирует мою силу, несокрушимую, как скала. Тряпки, в которые я завёрнут, означают то, что я буду облачён в царские одеяния. Возвращайся домой, ни о чём не тревожься. Я отправлюсь пока к моим божественным братьям, и через три дня снова вернусь к тебе.
Исполненная радости, нагини вернулась обратно, размышляя о том, кто же мог воплотиться через неё в этом ребёнке.
Когда пришла ночь, дакини спустились по дорожке из белого света к могиле ребёнка. Они подняли камень, убрали землю и унесли тулку Тхубпа Гавы к божествам его семейства.
После своего безжалостного поступка Тротунг пошёл в шатёр Шинглена, где Гьяса приготовила чай, который они вместе распивали, радуясь и смеясь.
– Теперь этот демон действительно мёртв, – сказал Тротунг. Он был уверен в сказанном, думая, что действительно разрушил предсказание, которое так его беспокоило. Что же касается его невестки, в которой до сих пор не угасала ревность – она таила надежду на то, что горе подорвёт здоровье Гонгмо, и когда Шинглен вернется из паломничества, он не застанет её живой.
Проведя некоторое время в доме Гьясы, Тротунг вернулся к себе. Там страх вновь одолел его.
Он был убеждён, что предсказание в книге относилось к сыну Гонгмо. Он живо вспомнил, как ударил мальчика головой об камень с такой силой, с какой можно было бы размозжить череп яка. А малыш поднялся как ни в чём не бывало. Однако теперь, когда этот бесёнок лежит укрытый слоем земли и большим камнем, он точно мёртв. Любой другой человеческий детёныш умер бы, но этот, рождённый несколькими часами ранее и уже способный ходить, говорить и даже угрожать, – наверняка воплощение бога или демона. А вдруг, несмотря ни на что, он всё ещё жив?
Тротунг, так и не сумев переубедить себя, сидел в шатре не сомкнув глаз, потеря в аппетит, преследуемый мыслью, что новый царь, заняв престол покладистого Шинглена, лишит его правящего положения или, начав расследовать источники его бесчисленных богатств, возможно, отберёт их у него, или по меньшей мере не позволит присваивать новые.
Спустя три дня после того, как дакини извлекли малыша из могилы и доставили в небесные чертоги, они вновь вернули его матери. Она обернула его в белый шёлковый шарф и спрятала в складках своего платья. Тем временем Тротунг, мучимый беспокойством,
