шарф, на который положил два больших куска бирюзы, а также совершил перед ним три поклона.
Ратна пригласил Тротунга сесть на ковёр, и они обменялись подобающими встрече приветствиями. Затем отшельник спросил у Тротунга о причине его визита.
– Это касается одного серьёзного дела, – отвечал тот, – очень важного для меня. Кое-кто меня беспокоит. Если бы ты мог меня от него избавить, я отдал бы тебе половину всего, чем владею.
Заклинатель снисходительно улыбнулся. Он обрёл способность подчинять и связывать клятвами демонов, но так и не смог победить свою жадность, которая была неутолима. Он знал, что Тротунг был богат, и перспектива наживы подогрела его алчность.
– Чем я могу быть полезен? – спросил он.
Не пропуская ни единой мелочи, вновь и вновь повторяя то, что он уже говорил, Тротунг поведал Ратне всё, о чём тому необходимо было знать: о прибытии
Гонгмо, о мешке, который появился из неё, о ребёнке, рождённом ею, о тщетных попытках убить его.
Когда он закончил свою речь, отшельник самодовольно произнёс:
– Хотя тебе это кажется невыполнимым делом, для меня это пустяк. Какого роста ребёнок?
– Он по-прежнему ещё маленький мальчик, – ответил Тротунг.
– Очень хорошо. Положись на меня и не беспокойся. Завтра я пошлю три чёрных птицы, которые избавят тебя от него.
Сказав это, он вежливо выпроводил своего посетителя, поскольку пришло время для выполнения подношений злобным духам, которых он умилостивлял своими призываниями и ритуалами.
Вернувшись вечером домой, Тротунг немедленно рассказал невестке о результатах своей беседы с Ратной и заключённой ими сделке.
На этот раз они оба были убеждены в успехе предстоящего предприятия и с нетерпением ждали следующего дня.
Но мальчик прекрасно знал о визите Тротунга к отшельнику и о том, что тот для него готовил. Он сказал своей матери:
– Не пугайся того, что ты увидишь. Завтра здесь появятся враги, которые придут из долины, что простёрлась за твоим шатром. Принеси мне несколько птичьих перье в и несколько веток кипариса, длиной равных расстоянию между кончиками пальцев твоих разведённых в стороны рук[46].
Нагини, помня о том, что её сын был воплощением бога, поспешила ему повиноваться.
Из веток мальчик смастерил лук и стрелы. Три волоса, взятые из правой части головы его матери, послужили тетивой для лука, а перья – для оперенья стрел.
Следующим утром появились птицы. Вместо перьев они были покрыты тонкими лезвиями из железа и меди, которые, как и стальные клювы, сияли на солнце. Тротунг и Гьяса, спрятавшись за занавесками в своих шатрах, наблюдали их приближение, готовые воочию увидеть драму, которая вот-вот должна была развернуться перед их взором.
Мальчик же, краем глаза заметив этих чудовищ, наложил стрелу на тетиву и направился к выходу из шатра.
Невидимые
Сажень, мера длины, используемая в Тибете. Она называется домпа. К примеру, если взять кусок ткани пальцами рук и затем до предела развести руки в стороны, тогда длина этой ткани будет равна одному домпа. Малорослые люди старались найти себе в помощь друга с длинными руками для совершения покупок товаров, которые можно измерить подобным образом.
