оно закончилось.
Сквозь черноту доносились два голоса – женский и мужской:
– Как думаешь, что у него там внутри?
– Наверное что-то очень классное…
– Что будет проще, вспороть или просто разрезать? Может легче сделать дыру и всё вывалить… Ты пробовал порвать вон ту заплатку?
– Говори тише он может тебя слышать, он мог уже проснутся.
– Как же я хочу есть…
– Ещё чуть-чуть, потерпи, ещё немного осталось.
– А куда делся Рип?
– Пополз за ножницами побольше.
– Свои он что, затупить боится?.. Ну, где же он!.. У нас не так много времени.
Сквозь тяжесть чёрного сна звучали голоса. Блёклые очертания перемешались в уродливые образы искорёженных лиц. Оживлённая беседа наяву разрывала улыбки на их лицах в воображении связанного юноши.
– Поскорей бы узнать, что та-а-ам! Когда Оливия вернётся с вылазки, она будет нами гордиться!
– Ну или очередной раз мы получим по шапке.
– Может даже мы сегодня поедим мясо… Намечается большой ужин…
Послышался скрип двери.
– Ох, наконец-то, Рип… Ну что, нашёл? – …
На пару секунд вмешалась тишина. В месте, где он на этот раз очутился, сквозь веки шелест, треск и возня скребли его мозги, буквально отслаивали их, на всё новые чёрные образы. Голоса в комнате были – нежный женский и хрипловатый, немного задорный мужской, однако, судя по звукам, в комнате теперь находилось как минимум трое человек, не считая связанного, а то и четверо, если только один из них не передвигался на четвереньках. Защёлкали большие ножницы прямо у уха так неожиданно и резко, будто бы его хотели отрезать.
Парень собрал все силы в кулак и резко поднялся, широченно раскрыв глаза, оценивая обстановку. Немного не удержав равновесие на коленях, тот упал. Он был связан очень тонкой нитью, что просто могла распилить его на части, если он будет делать резкие движения, пытаясь вырваться. Она напоминала швейную нитку и была прочная как леска, завязанная корсетом вокруг него изящными плетениями.
Перед ним на полу на коленях сидели трое вокруг его сумки с ножницами в руках, о сумке и были их разговоры;
Девушка с короткими пышными русыми волосами и ртутного отлива глазами, что ярко блестели даже в темноте, как у антикварной куклы. Она сидела и улыбалась. Она постоянно странно улыбалась. Иногда старалась делать это украдкой, прикрывая рукой. У неё было слишком честное лицо, чтобы что-либо скрывать, хоть это могло только лишь казаться. Также оно было немного бледное, не выспавшееся.
Нежная кожа, мягкий голос, невинный образ, овал лица делали её на первый взгляд немного хрупкой. Не смотря на улыбчивость, поза её частенько бывала закрытой. Её образ не вписывался в обстановку – она казалась чужой, но не опасной. Поймав её взглядом, сразу захотелось найти
