ярко-красные угли. От высокой каменной печи, находившейся возле двери, тянуло теплом, и стена с противоположной стороны помещения нагрелась. «И лежанка есть!» – с восхищением подумала девушка, представляя, как Злата, лежа на теплой печке, коротала зимние дни. Старушка сняла с печи зеленый чайник, достала из деревянного буфета несколько чашек и поставила их на стол. Движения ее были неторопливые и плавные.
Заметив Агидель, старушка улыбнулась. По ее подбородку и щекам тут же забегали глубокие морщины.
– Присаживайся, дочка, я тебе чаю налью. С ромашкой, будешь такой? – с заботой промолвила старушка.
Агидель кивнула и осторожно, будто чего-то боясь, присела за стол, накрытый тканевой скатертью. На столе помимо чашек стояла крынка, прикрытая белой салфеткой, и лежало несколько засушенных ломтей белого хлеба, которые вероятно либо старушка, либо Злата макали в молоко. Живот Агидель заурчал, напомнив о голоде.
Девушка не знала, как начать разговор. Она трудно сходилась с людьми, была плохим собеседником и не умела шутить. Даже со своей лучшей подругой Диной Агидель была немногословна, предпочитая больше слушать, нежели говорить.
Старушка налила в чашку кипяток и добавила бледно-желтую заварку. Теплый пар медленно заструился вверх, и до носа Агидель донесся запах ромашки. Девушка обхватила чашку обеими руками и сделала глоток, посмотрев в окно. Редкие вспышки молнии освещали двор. Агидель увидела, как, не в силах совладать с ветром, гнется к земле старенькая яблоня, ветви которой того и гляди сломаются. По стеклу и подоконнику барабанили крупные капли, заносимые ветром в приоткрытое окно, отчего на полу образовалась лужа.
– Как тебя зовут? – оборвав тишину, поинтересовалась старушка, присев напротив.
Только сейчас Агидель наконец удалось рассмотреть незнакомку. Ее волосы были полностью белые, разве что за исключением нескольких каштановых прядей, которые не тронула седина, а зеленые, словно у кошки, глаза по-доброму смотрели на Агидель. На лице у старушки было несколько старческих пигментных пятен, которые обсыпали щеки и нос подобно веснушкам.
– Агидель, – тихо ответила девушка, сделав из чашки глоток. Агидель не любила ромашковый чай, но стеснялась признаться в этом старушке.
– А меня Тайна зовут, – произнесла бабушка Златы. Она потерла глаза и зевнула.
Монотонный шум дождя, мерцание одинокой свечи, духота, исходившая от печки, – все это навевало сон.
– Мне рассказала подруга… – осторожно начала Агидель, наконец решившись на откровенный разговор, – в ночь, когда вы переехали, в деревне видели существ с серой кожей… в общем, одна девушка предположила, что вы ведьма…
Тайна вскинула брови и ухмыльнулась.
– Правда, что ль? – громко вскрикнула старушка, стуча по столешнице пальцами. Она надела очки с большой круглой оправой и взяла с соседнего стула деревянные пяльцы с незаконченной
