охеренная, – прошептал он и пальцем провел мне по нижней губе.
Я улыбнулась и потянула его за собой к дому, поближе к двери на террасу, где из окна нас было не видно. Опустившись на траву, увлекла его за собой, хихикнула и прижала палец к губам.
– Ложись и закрой глаза.
Он послушался. Улегся на спину и зажмурился. Я стала расстегивать ему брюки, и губы у него растянулись в блаженной улыбке. Стащив с него брюки, я заодно сняла и ботинки с носками и аккуратно сложила все это возле клумбы с большими бледно-розовыми цветами. Под брюками у него оказались боксеры с выбитым на резинке логотипом; такие надевают, когда носят брюки на бедрах. Я встала, взяла лежащий у стены поливочный шланг и повернула красный вентиль. В мужика ударила струя ледяной воды, и он завопил. Я бросила шланг и, хохоча, убежала в дом, слушая за спиной громкую брань.
Захлопнув дверь террасы, я быстро щелкнула замком, протолкалась вперед и увидела Эгиля. Он танцевал с какой-то девушкой. Длинными красными ногтями она водила по его лицу. Сиськи у нее были силиконовые – в этом я не сомневалась. Телочками, которых Эгиль где-то цеплял, я не уставала восхищаться. Их словно делали в инкубаторе тупых куриц.
Я расталкивала смеющиеся, болтающие и трущиеся друг о дружку тела, отворачиваясь от фальшивых улыбок, слушая писклявые голоса, выхватывая взглядом чьи-то пальцы, которые сжимали бокал. Задев какую-то парочку, я добралась наконец до комнаты Ингвара и открыла дверь. В уши мне ударила музыка. Из колонок ревел вокалист «Бонгзилла». Подняв в знак приветствия руку, Ингвар передал сидящему рядом косяк. В комнате, куда набилась куча народа, висела пелена дыма; гости сидели на кровати и ковре и без умолку болтали. Я уселась на пол, затесавшись в компанию подростков.
Когда очередь дошла до меня, я не торопясь сделала несколько глубоких затяжек. Грудь наполнилась дымом, и я прикрыла глаза. Вскоре опьянение ушло, а радости прибавилось. Голоса вокруг зазвучали тише, комната отдалилась, речь сделалась неразборчивой. В ушах словно появилась приятная пустота, которая росла и ширилась. Я затянулась еще раз, напоследок, и открыла глаза, чтобы передать косяк дальше. И увидела на пороге того мужика с закосом под Эминема, которому вздумалось меня потискать там, в саду. Спереди на худи у него расплывалось здоровенное мокрое пятно. За его спиной маячили двое качков. Вся эта троица напоминала пародию на фильм Тарантино. Недоделанный Эминем уставился на меня. Я думала, что он отведет взгляд, но зря – он не спускал с меня глаз. Тощий и хилый, на фоне качков он смотрелся совсем комично; я захихикала, и меня так разобрало, что я никак не могла успокоиться. Смех рвался наружу, на глаза навернулись слезы, и вот я уже повалилась навзничь и громко безудержно захохотала.
Когда я снова посмотрела на дверь, мужик исчез. Однако в комнате стало тише. Хихикая, я привалилась к кровати, и кто-то постучал меня по плечу. Я подняла руку и легонько дернула Ингвара за бороду.
– Забористая хрень. – Вытерла слезы.
Ингвар строго нахмурился.
– Это
