была тихой и однообразной, но это давало время для наблюдений. Люди ищут развлечений, которые соответствуют их натуре. Бездельники забавляются каким-нибудь очередным ничегонеделанием. Активные тешат себя по-другому. Даже во время болезни. Люди праздные не вылезают из постели, а энергичные не могут усидеть на месте и непременно попадают в неприятности.
– И с чем же могут быть связаны неприятности от моего пребывания здесь?
– Со мной.
Правдивость этих слов лишила его дара речи.
– Более того, – продолжала Дамарис, – вы мне кажетесь ястребом в клетке с певчими птичками.
Рассмеяться над этим было легко.
– Вы представляете Родгара, Эшарта, лорда Брайта и других щебечущими канарейками? Очень скоро вы поймете свою ошибку.
– Возможно, дело в вашем армейском опыте. В сиянии вокруг вас.
– Вы видите во мне святого?
– Я не сказала «нимб», сэр. Как будто у вас есть цель, тогда как остальные просто бездельничают.
Черт возьми! Ему следует быть осмотрительнее. Он и вправду чувствовал себя бодрым и полным жизни, когда был вовлечен в важную миссию, а девушка опасно наблюдательна.
Две женщины появились из коридора чуть впереди. Они окинули Фитца и Дамарис испытующим взглядом. Он вспомнил об их общей цели – убедить всех, что сердце Дамарис не разбито.
– Быть может, это сияние исходит от вас, – пробормотал он, – мой прелестный осенний закат.
– Не говорите глупостей.
– Я упражняюсь в поэтическом флирте. Напоказ.
Фитц увидел, что она вспомнила. Они приближались к верхней площадке главной лестницы, где толпились другие. Гул голосов внизу указывал на то, что люди уже собрались для состязания. Супружеская пара средних лет подошла с противоположной стороны. Найтсхомы были добросердечными людьми, которые не избегали его, поэтому они начали свой спектакль перед ними.
Фитц отступил назад и продекламировал:
– Дамарис входит в огненном сиянии, невиданном с начала мироздания. Ее глаза – прекрасные сапфиры – пронзят меня насквозь, как острые рапиры.
Люди захихикали, и Дамарис тоже.
– Надеюсь, вы фехтуете так же хорошо, как и рифмуете, сударь.
Он приложил руку к груди и с улыбкой поклонился:
– Этот экспромт вырвался прямо из моего бедного сердца.
– Вполне милыми стихами, Фитцроджер, – прокомментировала леди Найтсхом. – Вы, похоже, вполне оправились, мисс Миддлтон.
Дамарис побледнела, но Фитц поднес ее руку к губам и поцеловал, удерживая ее взгляд.
– Поиграйте со мной в поэтическую игру, милая леди. Нам исцеление обещает иная жизни полоса.
Несколько мгновений она смотрела не мигая, и он испугался, что у нее не выйдет даже простая рифма, но вдруг она сказала:
– Ах, сударь, ваши обещания да пусть услышат небеса.
Какие только в этом мире не происходят чудеса!
Так
