в портовом Фуншале на юге португальского острова Мадейра. «Подтверждается подозрение о том, что маленькое судно с двумя трубами, прибывшее в наш порт 1 января и вышедшее отсюда вчера пополудни, по неизвестному направлению, было японским миноносцем. Этот миноносец, который вошел и вышел под английским флагом, плавает с изменяющей его внешний вид деревянной обшивкой, доходящей до высоты капитанского мостика. Вчера утром на нем в первый раз были видимы с помощью направленной на него с берега подзорной трубы некоторые из его матросов, в которых можно было узнать японцев, – в то время, когда они занимались заделыванием отверстия в деревянной обшивке судна»392.
Теперь попробуем реконструировать действительный ход трагических событий в Северном море в октябре 1904 г. Мы уже знаем, что, стремясь запутать противника, эскадра Рожественского покинула мыс Скаген на сутки раньше запланированного срока —7 (20) октября. Этот маневр удался, и японские миноносцы, не найдя здесь русские военные корабли, бросились вдогонку. Вечером следующего дня, 8 (21) октября, они обнаружили в открытом море плавучую мастерскую «Камчатка», которая находилась примерно в 17 милях позади последнего, броненосного, отряда эскадры Рожественского. Покружив вокруг нее и убедившись, что это русский военно-транспортный корабль («Камчатка», которая шла под Андреевским флагом, открыла по ним, как мы знаем, орудийный огонь), они начали было его атаковать, но, встретив сопротивление, отступили – пытаться топить это судно было слишком рискованно, да и не имело смысла. Зато они вмешались в радиопереговоры «Камчатки» с Рожественским, которые сначала шли в открытом эфире, чтобы выяснить место нахождения основных сил эскадры. Среди текстов радиограмм, которые лейтенант Вальронд предъявил в Париже – а он представил все отправленные им в тот вечер с «Камчатки» на «Суворов», не было запросов координат русского флагмана, – таким образом, как и предполагали в штабе Рожественского, это было делом рук противника.
Точные координаты русских броненосцев японцы в итоге не узнали, зато по курсу, заданному «Камчатке», уловили общее направление, в котором их следует искать, и пустились в погоню. В течение следующего часа или немногим более миноносцы на полных парах преодолели около 30 миль («Камчатка», как указывалось, отставала от броненосцев на 17 миль, а те, в свою очередь, шли со скоростью 9—10 узлов), очутились, таким образом, несколько впереди броненосцев и, разбившись на пары, стали рыскать по морю, не ведая, где искать русские корабли. Еще через полчаса, в 00:55, одна из этих пар неожиданно для самой себя наскочила на «Князя Суворова», шедшего впереди колонны броненосцев, была замечена и обстреляна. Адмирал Рожественский, конечно, не мог знать истинных намерений противника и потому был не только вправе, но прямо обязан открывать огонь. Даже англичане в своей позднейшей (в ходе парижского разбирательства) внутренней переписке признавали, что «действия русских проистекали из честного убеждения, что их собираются атаковать, и что официальные заявления адмирала в объяснение инцидента в основном правдивы, с его точки зрения»
АВПРИ. Ф. 187. Оп. 524. Д. 2551. Л. 79—79 об. (Вырезка из лиссабонской газеты «Novidades» от 4 (17) января 1905 г. с перепечаткой этой статьи и ее перевод на русский язык, сделанный сотрудниками российской миссии в Лиссабоне).
