за первомысль Бога, Эннойю, персонаж, близкий Софии – Душе мира или Первоматери в других версиях гностического мифа.
В пьесе Бромлей нашел отголосок и этот слой гностического сюжета. Здесь Король так же сражается с безумием и побеждает его, не без помощи самого Симона. Она предстает в нашей пьесе именно женственной душой мироздания, по-матерински предвкушающей, как вокруг нее «завьется» новый мир:
Моя страна, пчелиная, звеня,
Завьет свой рой вокруг пчелиной матки —
Для них мой новый мед!
Даже и сама гендерная амбивалентность Короля соотносится с амбивалентностью Софии, которая одновременно является и женственной ипостасью божества, и Святым Духом (хотя Дух во многих языках – по большей части слово женского рода), а в российской традиции – и самим Христом.
Остается предположить, что запечатленная в пьесе о Симоне способность самой Бромлей к диалектическому преодолению полярных противостояний была тем духовным механизмом, который позволил автору сохранить целостность личности, не идя на прямой сервилизм, и плодотворно работать в советскую эпоху, действуя в той или иной степени «заодно с правопорядком».
Бромлей в газете «Честное слово». Бромлей участвовала в Книге записей Студии МХТ (когда у театра появились новые студии, она некоторое время называлась Первой студией). Возникшая в 1913 году Студия была любимым детищем Леопольда Сулержицкого, тем местом, где Вахтангов развился как режиссер, – скорее духовным содружеством, чем иерархически упорядоченной группой. Чтобы оберегать эту духовную общность и демократическую атмосферу, просветлять настроение, дать возможность студийцам высказаться, а руководству – общаться с ними, был затеян первый рукописный орган: весной 1915-го появилась «Книга записей I-й Студии МХТ», она же «Книга предложений», или «Студийная книга». Записи в ней велись до 20 апреля 1916 года[95].
Бромлей в Книге записей Первой студии фигурирует с самого начала – главным образом с шуточными заметками и стихами. Начинается переписка между «литературной комиссией», состоявшей из Надежды Бромлей – тогда она еще не была женой Бориса Сушкевича, – и таинственным W: под этой литерой скрывался Евгений Багратионович Вахтангов:
Скучает милая тетрадка…
Бездарность больше не острит,
Дремлет тихо, дремлет сладко…
Вот – заснула, вот и спит…
Под этими безыскусными стихами комментарий самой Бромлей:
Нестерпимо безграмотно!
Лит. ком.
Вахтангов старался отшутиться от напора противника:
Комиссия литературная!
Пишу стихи предурно я.
Жалка же твоя миссия,
Литературная комиссия,
Ценить стихи бездарные —
Труды неблагодарные!
Бромлей, чувствующая свое преимущество в этой поэтической дуэли, не унимается:
О Дубль-Ве! Такие строчки
В
Книга записей Первой студии МХТ / [М. Полканова, сост.] И вновь о Художественном. МХАТ в дневниках и записях. 1901–1920. М., 2004. С. 140–203.
