сказал он строго. – Только в полиции при задержании делали снимок для приобщения к делу.
Она пожала плечами, высунула язык от удивления. Потом отвернулась и стала фотографировать что-то другое.
С тех пор это стало увлечением. Она постоянно ходила с фотоаппаратом через плечо, и всюду слышалось клацание затвора. То, что она снимала, отражало ее характер, не такой, как у всех. Казалось, ей совсем неинтересно фиксировать что-то красивое. Ей нравились лишь жуткие вещи, заставляющие трепетать от страха. Однажды он посмотрел ее снимки и подивился: где она только находит такое? Колченогая собака, туго обмотанная белой нейлоновой веревкой, лежит, задрав лапы; лягушка, словно покрытая красным лаком, недвижно сидит на листе лотоса – не поймешь, живая или нет; безобразная старуха с головой, усыпанной шишковидными наростами, увлеченно грызет гнилое насквозь яблоко… Девочке собственные творения очень нравились. Она развешивала их на стенах комнаты, в изголовье кровати, над письменным столом.
Сказав, что хочет поснимать по дороге, она попросила не провожать ее в школу. Настаивать он не мог и согласился, что она будет уходить и возвращаться сама. А возвращалась она все позже. Он сдерживался, вопросов не задавал, лишь молча наблюдал за ней. Девочка научилась печатать и каждый вечер могла подолгу возиться со снятыми днем негативами. Снимков на стенах становилось все больше.
В один прекрасный день он увидел на фотографии обнаженное мужское тело, и его всего будто пронизала боль. Он повернулся и вышел, раздраженный и негодующий.
Ужинали в молчании. Но было видно, что обоим хочется что-то сказать. Наконец заговорила девочка:
– Я хочу новый фотоаппарат, самый лучший.
Она обратилась к нему с просьбой впервые. До этого всегда вела себя так, будто ей ни до чего нет дела. Вроде был повод обрадоваться: девочка наконец что-то у него попросила, значит, не совсем он для нее бесполезный. И он обязан был согласиться. Но момент был неподходящий, он страшно переживал. Фотоаппарат казался ему колдовской коробочкой, из которой вылетел жуткий, отвратительный злой дух, он соблазняет девочку, она чем дальше, тем больше будет сворачивать на дорожку, ведущую прочь, и нет никакой возможности удержать ее. Вот он и сказал:
– У тебя же есть один? К тому же ты и так слишком увлеклась им, тебе не кажется?
Девочка замерла, потом холодно усмехнулась. Она наверняка не ожидала отказа. Привыкла, что ее любят, что можно получить все, что хочешь, даже не раскрывая рта. Думала, что если сама заговорит, тем более добьется чего угодно. Но он отказал. Больше она не просила. Его вдруг охватило раскаяние: не нужно было отказывать, как он вообще может отказать ей? Девочка встала и вышла из-за стола. В тот вечер они не сказали друг другу ни слова. Но ничего необычного в ее поведении не было. Она так же печатала фотографии, развешивала их сушиться, принимала душ и так далее.
На другой день она, как обычно,
