скорее шаблонно, нежели от чистого сердца. – Можно попробовать.
– Заберу тебя, далеко отсюда не уходи, – оскалился Богдан, растянув улыбку шире возможностей своего рта, и, медленно поворачивая голову в сторону Платона, осветил белоснежными, будто накрахмаленными зубами всю аудиторию.
Их взгляды встретились, но скромный парень молчал, пытаясь найти нужные слова, а задира победно смотрел на него в упор и омерзительно улыбался, чавкая жвачкой. Потом положил руку на плечо друга с магнитофоном и, не отрывая глаз от Платона, стал удаляться, пытаясь добить побежденного соперника своей триумфальной ухмылкой. Самоуверенный верзила, живущий только теми вещами, которые понимает, безумно гордящийся великим фактом своего существования. Его главной проблемой было убеждение, что у него нет никаких проблем. Богдан сел за свободную парту в темном углу аудитории, чтобы не попадаться знаниям на глаза. В конечном итоге жизнь все расставляет по местам. Но только в конечном.
Преподаватель, человек с вытянутым подбородком и неестественно поднятыми бровями, уже сидел за своим столом, раскладывая на нем бумаги, извлеченные из потертого кожаного портфеля. Медленным движением он достал также ручку, положил ее перед собой, затем полез за карандашом и столь же аккуратно, вызывая мурашки у всех наблюдающих, пристроил его к ручке. Потом вынул из портфеля чехол с очками, достал их и принялся протирать специально заготовленной тканью из микрофибры. Надел окуляры, а чехол убрал к ручке и карандашу. Провел пальцем по языку и принялся перелистывать свои лекционные записи как делал в прошлые девяносто девять занятий. В сотый раз это зрелище уже имело налет аристократической выдержки, как бутылка дорогого вина, и мурашки вызывало соответствующие – все до единой обязательно с моноклями и в микроцилиндрах. Платон не мог оторвать взгляда от человека, копошащегося у себя на столе или пишущего текст на бумаге, он ловил извращенный кайф. Вскоре студенты заняли все места, специально рассчитанные по числу учащихся, оставляя пустое пространство в конце аудитории. Наверху крутились вентиляторы, назойливо звеня и гоняя туда-сюда спертый воздух. Они рисовали на всех поверхностях мелькающие тени от расположенных выше них лампочек, создавая атмосферу пенсионной дискотеки для тех, кому за девять тысяч километров. Ближе к кафедре аудитория становилась максимально яркой, словно учащиеся были мотыльками, которых можно притянуть светом к знаниям. Впрочем, так легче увидеть преподавателей и их записи на доске.
Поняв, что пора начинать, профессор встал за кафедру и принялся пересказывать содержимое курса физики и намекать на вопросы, ожидавшие на финальном экзамене. Учитывая, что профессий было великое множество, а групп в университете лишь две, студенты посещали одинаковые занятия, самостоятельно изучая отличавшиеся темы дома, уткнувшись в книги или подключившись к телеканалу лекций. У Платона была специальность геофизика, а у Лии, насколько он понял, тривиальная экономика и бухучет. Парень сидел по диагонали чуть справа и сзади от девушки. Под ярким светом из окон слева он мог в самых мелких подробностях разглядеть
