тогда лишь, когда лёгкие начали гореть, и в горле пересохло. Вот ведь, чуть по самые уши не вляпался. Это ж надо! Но сбежал же, и это хорошо, а вот дядю Кревиса жалко. Хороший ведь был старик, добрый, и знал сколько! Уйму всего. Даже некоторым заклинаниям успел научить. А они его, гады, без всякого суда. Казнить по последнему распоряжению короля можно теперь только в Столице, всё остальное – самосуд.
А что делать теперь? Один совсем остался. Хотя, если честно, с рождения был один. Кто отец – одному Богу известно, а мать… Да и мама – всего лишь нищая попрошайка. Ну и пускай! Буду, как она. Но Мэйвина искать не пойду. Ни за что! Что сделано, то сделано.
Так думать было хорошо до тех пор, пока желудок не подвело. Последний раз поесть довелось только ранним утром, ещё с Мэйвином и с дядей Кревисом. Тогда они все ещё были вместе, все живы, и ничто никакой беды не предвещало. Кто бы мог подумать, что это было последнее утро в жизни Кревиса, и в их вполне благополучной устроенной жизни?
А теперь что? Ничего! И какой смысл загадывать? Никакая магия не помогает увидеть будущее. Это никому не дано, кроме Господа.
А вот то, что из Аннбурга надо сматываться, это и дураку понятно. Правда, Эйнард никак себе не представлял расположение городских улиц. Он и в самом городе бывал очень мало: несколько раз с дядей Кревисом на рынке, да ещё в соседнюю лавку за продуктами заходили вместе, сам плату за мула относил на постоялый двор, и ещё сегодня побывал с дедом Мэйвином в трактире, в этой «Пегой лошади», будь она трижды неладна.
«Он бы и сам мог все свои дела сделать, зачем меня было с собой тащить? Какой в этом смысл был? Да никакого! Вот только…»
Где б ты был сейчас, если б дома с дядей Кревисом остался? Так и повесили бы вас рядышком, ладком, как преступников на одном дереве на перекрёстке трёх дорог.
М-да, весёленькое дельце получается! Тебе, дураку, спасибо надо было деду сказать за то, что он, сам того не зная, шкуру твою спас, а ты… Раскричался! Остолоп ты, однако, был остолопом, им и останешься. А может, поискать его? Вдруг он тут ещё, в городе?
Эйнард остановился, крутанулся на месте туда-сюда, по сторонам глядя. Он чувствовал близкое присутствие силы. Кожу грело хорошо знакомое тепло, как если б медленно к горящему костру подходил, да ещё с закрытыми глазами. Чтоб не глазами свет видеть, а всем телом исходящее тепло улавливать.
А деда говорил, что каждый маг по-своему чувствует другого мага. У каждого свои особенные ощущения. У Эйнарда же получалось так, почти как в той детской игре, известной каждому: «тепло-холодно».
Ну, и где же он? Где? Ведь рядом же должен быть! Тут невозможно ошибиться.
Эйнард медленно пошёл вперёд, заглядывая в лица прохожих. Дурнем пялился, пока не толкнулся в кого-то из встречных.
– Простите… – бросил на ходу и только потом глаза перевёл.
– Какой невоспитанный мальчик! – Мужчина поймал Эйнарда за руку чуть выше локтя, пальцами крепко стиснул, аж кость заныла.
– Ну, я же извинился! Пустите! – Что-то знакомое
