всю жизнь в облом —где, скажи, в какой стране
власть нуждается во мне,
или где, прости за флуд,
ждёт меня обычный люд:
программист, сантехник, жнец?
Прав был, видимо, отец —
на специальность, да не ту
я учился в ПТУ
не за страх, а для души —
вот пропало и пиши.
Конец истории
Татаро-монгольского ига
не существовало и мига,
но было то вплоть до ГУЛАГа
татаро-монгольское благо,
по мнению Льва Гумилёва,
и больше, пожалуй – ни слова.
О социальных лифтах
Может быть, с пользой молитву прочёл,
может быть, выучен лешим,
но деревенский простой дурачок
стал городским сумасшедшим.
«Бейте в голову контрольным…»
Бейте в голову контрольным —
мозгу все равно не больно,
а от клятв и от молитв
голова и так болит.
Ностальгийная правда
Сибирских руд глубины,
московских смут раздрай, —
что русскому чужбины,
как не, простите, рай?
«Отнюдь не шизофреник…»
Отнюдь не шизофреник,
а может быть, и да,
свяжу себе я веник
на долгие года,
и в назиданье миру
являя благодать,
навек сниму квартиру
и стану подметать,
узнаю толк в посуде,
в любые сферы вхож,
но сердце не забудет,
что на земле я – бомж.
«Мне и привычки мои не нужны…»
Мне и привычки мои не нужны,
словно бы это вообще не я —
что ещё хуже ухода жены?
Только ее возвращение.
Об экспертном сообществе
К счастью, более чем смертное
всё сообщество экспертное.
Педагогическая поэма
В воскресный день с сестрой моей
мы вышли со двора:
«Я поведу тебя в музей», —
сказала мне сестра,
и по дороге в этот дом
зашли мы на Сенную,
там били женщину кнутом,
крестьянку молодую,
и я сказал сестре моей:
«Зачем нам, собственно, музей?».
Смерть чиновника
Пусть мир предельно сложен,
пусть Пурим, как звонок,
но я не понял всё же,
причём тут Починок.
Ебучие цунами,
попался и фьюить —
зачем Он шутит с нами
так, как нельзя шутить?
«Нисколько мне не мил…»
Нисколько мне не мил,
не будь помнут к ночи,
октябрь уж наступил,
похоже, даже очень, —
да вот не тянет вспять,
хотя, согласно драме,
само собой опять
зима не за горами.
«Не альфа и омега…»
Не
