злобному мальчишке в песочнице.
– Потому что ты отвратительная. Потому что ты все портишь. Потому что я чертовски тебя ненавижу.
– Это плохое слово, – тихо отвечаю я, хотя больше всего на свете хочу разрыдаться. Я сглатываю, несмотря на отказ, и все равно протягиваю мальчику свою лопату.
– Мне не нужна твоя мерзкая лопатка. Почему, черт возьми, ты думаешь, что я возьму ее после того, как ты к ней прикоснулась? Ты отвратительна.
Он поднимается на ноги и пинает песок до тех пор, пока колючие песчинки не заполняют мне глаза.
– Ай! – Я кричу, больше не в силах бороться со слезами, льющимися по моим щекам. – Зачем ты это сделал?
– Потому что я чертовски тебя ненавижу! – орет злобный мальчишка, а затем бежит обратно к маме.
Почему он ненавидел меня? Насколько я знаю, я не сделала ничего плохого. Сегодня я встретила его впервые в жизни.
– Брантли! – кричит ему женщина. – Иди сюда сейчас же.
– Эй! – кричу я, стряхивая песок с сарафана. – Тебя зовут Брантли?
– Заткнись, уродка.
– Мэдисон! – зовет меня мама с крыльца.
Она одета в бело-желтый сарафан и держит поднос с маленькими кексами в виде пиратов. Она выглядит прекрасно. Я хотела стать такой же красивой, как она. Я бегу к маме, вытирая с лица слезы. Мамочка не обрадуется, если увидит меня плачущей, а я не хочу доставлять мальчику неприятности. Я не знаю почему, он был не очень хорошим. Я должна хотеть, чтобы его наказали.
– Брантли, – говорит мама, наклоняясь ко мне и держа в руке поднос. – Это Мэдисон.
Брантли, должно быть, старше меня по меньшей мере на пару лет. На нем надета бейсбольная кепка, на лице застыло сердитое выражение. Не знаю почему, но он мне сразу понравился.
– Привет! – Я улыбаюсь, протягивая ему руку. Возможно, если бы я сразу представилась должным образом, я бы понравилась ему больше. Мама всегда говорит, что люди любят хорошие манеры. – Я Мэдисон. Это твои кексы? – Я смотрю на маму. – Это его кексы? Поэтому они синие и поэтому мне нельзя их есть?
Мама нервно смотрит на нас с Брантли.
– Мама? – спрашиваю я снова.
Она начинает ерзать – так она делает всегда, когда нервничает.
– Да, дорогая. Почему бы вам с Брантли не пойти поиграть, пока мы с Луканом не перекинемся парой слов.
Я сбита с толку. Лукан? Переведя взгляд на неизвестного человека, стоящего рядом с моей мамой, я смотрю на черные костюмные брюки, а затем поднимаю голову и обнаруживаю ледяные голубые глаза, загорелую кожу и светлые волосы. Мужчина смотрит на меня сверху вниз липким взглядом, который заставляет меня крепче прижаться к маминым ногам. Он встает передо мной на колени.
– Ну, здравствуй. Ты, должно быть, Мэдисон.
Я киваю, обхватив рукой мамино платье с оборками и прикрывая им лицо.
– Да.
– Я Лукан.
– Привет, Лукан.
Он наклоняется вперед, его глаза щурятся.
– Думаю, я буду звать тебя
