style="font-size:15px;"> – Боже мой! Миллиард!
– Ну да, он тогда закончился, а начался ещё за два миллиарда до того, то есть всего вроде как три получается.
– А чего вы тут ищите? – спросил Стайк.
– Мы не ищем, мы изучаем, – солидно ответил Павел, – он уже знал ответ.
– А чего тут изучать, камни и камни.
– Ну да, камни… мать их, – неожиданно разозлился Паша, – Колет их и колет, собирает и собирает, а мне тягать целый день, к вечеру еле прёшь, столько навалит.
– Ты чё, носильщик?
– Я коллектор.
– Как?
– Ну, так моя должность называется.
– «Коллектор» – это куда говно сливают?
– Ну, как бы да… хм, говно, у тебя всё – говно, наверное, есть и другое значение этого слова.
– Коллектор и коллектор, какое ещё значение?
– Ну, в библиотеке есть коллектор.
– Какой там, коллектор, там только полки с книгами.
Павел некоторое время молчит, потом, взглянув на Стайка, говорит:
– Это место где собраны сведения о книгах, которые есть в библиотеке. Я так понимаю, что моя должность – собиратель.
– И что же ты собираешь?
– Не знаю. Я целый день брожу по камням, пересекаю ручейки, поднимаюсь на сопки, смотрю оттуда на море…
Здесь удобные бухты для базирования военного флота и морской пехоты, замечательно безлюдное пространство камней, обрывов, скал и пропастей, ничем не покрытых, кроме мха и мелкого кустарника, гладко ошлифованные древним ледником долины речек, ручьев и озёр. Белые куропатки. Когда-то здесь была война. И с тех пор никого, только… патроны, пулемёты ручные, каски, иногда прямо с черепом… Долго и внимательно разглядывал когда один такой нашёл. Каска целая без дырок и вмятин, он тронул ее ручкой молотка геологического, и каска отвалилась от черепа. На черепе волосы, передние зубы сохранились, а на боковых – пломбы из тёмного металла. Немец. Русских подобрали, а эти так и остались лежать на скалах. Никто, кроме геологов не ходил здесь с самой войны… Люди строят дороги и передвигаются по ним от одного нужного им места до другого. Изредка они отходят от дороги на несколько метров, что бы устроить пикник или так просто, по естественной нужде. А когда-то здесь саамы пасли оленей, с которыми кочевали от края до края тундры. Олени любят мох ягель, мха здесь много, а оленей теперь мало. Все в Финляндии, Норвегии и Швеции, там, где в основном и сами саамы, или лопари, как их когда-то называли.
Саами – (лопари самоназвание саами), народ в северных районах Норвегии (30 тыс. человек), Швеции (15 тыс. человек), Финляндии (5 тыс. человек) и в России (2 тыс. человек). Язык саамский. Верующие саами в Скандинавии – лютеране, а в России – православные.
Православие «принёс» сюда на Печенгу некто Трифон в 1533 году, за что и прозван Трифоном Печенгским. Скитался он по саамским пастбищам и обращал их сердца к Богу. Так дошёл до Нявдемской губы, или Нейден-фьорда по-норвежски, где на западном берегу есть утёс
