дом, я уклонился от столь сомнительного развлечения. Вместо этого я отправился к Марине. Мне хотелось видеть ее и сына.
Моя бывшая жена очень удивилась, обнаружив меня на пороге.
– Ты?! В рабочий день?
– Да. Я, в рабочий день. Разве ты не знаешь, какие события случились у нас в России?
– Слышала, – ее улыбка источала иронию.
– Я все эти дни безвылазно торчал в Кремле. Имею право теперь немного отдохнуть?
– Имеешь, – все с той же иронией отвечала она. – Слава богу, все кончилось.
– Ты про неудавшийся переворот?
– Да.
Я тяжко вздохнул. Захотелось хотя бы ей объяснить мое отношение к происшедшему.
– Понимаешь, то, как это получилось… не оставляет ощущения… победы… Не оставляет.
– Это Ельцин так думает?
– Это я так думаю.
– Перестань. Если бы они дорвались до власти, ничего хорошего не было бы.
Ее слова не успокоили меня.
– Всё так. Но погибли люди. Несколько десятков человек. И потом, обстрел Белого дома, хоть и вынужденный… это расстрел парламента. Как ни крути.
– Это был именно обстрел, – уверенно подвела она итог. – Оставь свои интеллигентские рефлексии. Вопрос стоял так: либо вы, либо они. Вы взяли верх, и теперь надо дело делать. Налаживать экономику. Идем, я тебя покормлю.
Потом я сидел за столом, с добродушной задумчивостью смотрел на Кирилла, на Марину. «Если бы все повернулось по-другому, – неспешно текла моя мысль, – я никогда уже не увидел бы их. Любопытная штука – судьба. Никогда не знаешь, что тебя ждет. Наверно, это неплохо… Если бы мы всё знали наперед, скучно было бы жить…»
На следующий день я рассчитывал заскочить к Насте в институт, проведать ее. Но утром на совещании у Филонова мне вдруг явилась идея срочно провести второй этап Конституционного совещания. Она была безоговорочно поддержана. И мне следовало немедленно начать подготовительную работу, чем я тотчас занялся вместе со своими сотрудниками и приданным мне орготделом. Сработало старое правило: инициатива наказуема.
Признаться, я удивился, увидев через два дня Эдуарда на пороге моего кабинета. Указал ему на стул по другую сторону стола, отметив, какая у него аккуратная, вкрадчивая походка.
– Опять не звонишь, – снисходительно констатировал он, усевшись.
– Мы тут стоим на ушах. Созываем второй этап Конституционного совещания. А до этого сам знаешь, что было.
– Поздравляю, что все закончилось хорошо.
Я поднял на него глаза. Лицо у него было ехидное.
– Для кого хорошо закончилось? – жестко спросил я.
Тут он малость оторопел.
– Как для кого? Для президента и его сторонников.
– А для страны?
