головой в горловину.
Напялив шлем набекрень, так что наносник застрял над левым ухом, Иванка распахнул дверь и ахнул: сумрак ночи пронизывали летящие со всех сторон через стену крепости огни, словно стая красно-жёлтых хищных птиц. Это вражеские стрелы с привязанной горящей паклей несли смерть и разорение в мирно спящий дом. Уже заполыхала крыша терема воеводы, что-то горело и в дальнем углу двора.
Крики, конское ржание, звон оружия и посвист стрел наполнили пахнущий ужасом и дымом пожарища воздух…
Они остановились возле узкой дорожки, ведущей вверх, в горку, между густых раскидистых лип. Старик переводил дух, уперев жилистые руки в колени и нагнувшись вперёд.
– Ух, совсем из сил выбился… Сердце так и стучит, так и стучит, а тут ещё в гору подниматься… Ничего, справимся! Правда, Стёпушка? – он глянул на мальчика прозрачными, как мартовское небо, глазами и вымученно улыбнулся: – Пойдём…
В конце зелёной дорожки, на горке, оказался тот самый храм, который Стёпка с отцом видели, въезжая в город. Белые каменные стены возносили высоко в небо зелёные купола – такие же, как островерхие великаны-ели на другом берегу реки. Лесные стражи охраняли лес, а что охраняли купола, Стёпка не догадался.
С вершин куполов смотрели сверкающие на солнце золотые кресты. И казалось, что от сияния крестов солнце светит ещё ярче, ещё горячее. А внизу, под горой, обрывавшейся вниз почти отвесной стеной, текла неспешная широкая река, отражая и дробя в своём ребристом зеркале лучи солнца, разбрызгивая их мириадами солнечных зайчиков по всей округе.
Старик и мальчик поднялись по ступеням высокого, резного, под шатровым куполом крыльца, живо напомнившего Стёпке русские народные сказки, и вошли в прохладный сумрак храма. Мальчик зацепился взглядом за какую-то табличку на стене, но прочитать не успел, увлекаемый дальше сухой рукой своего провожатого.
– Пойдём, пойдём… – подгонял его Иван Тимофеевич.
Они распахнули тяжёлую деревянную дверь и очутились в следующем помещении.
Первое, что увидел Стёпа и что его изумило, была большая русская печь с приветливым белёным боком, с кованой чугунной дверцей.
– Утро доброе, Марья Макеевна! – поздоровался директор музея со старушкой в платочке, сидящей за столом, где были разложены для продажи книги, иконы, свечи. – А где отец Михаил?
Старушка улыбнулась, продемонстрировав редкие остатки зубов, и тонкие лучики морщинок потекли в разные стороны от уголков её глаз.
– Сейчас придёт, Иван Тимофеевич. Как здоровье-то ваше? Давненько к нам не захаживали…
– Да чего там, жаловаться нечего… – ответил Иван Тимофеевич, подходя к столу.
– А это ваш внучек? – поинтересовалась Марья Макеевна, поглядывая на Степана.
– Скорее правнук по возрасту, – уточнил старик, – Это Стёпа, наш столичный гость, очень интересуется историей старой крепости.
Стёпа поздоровался.
