они обычно висели. Да, там. Подошел, снял. Вернулся к калитке, запер ее.
Выпустил Чичу.
– Вот остались мы с тобой одни. – И добавил поспешно: – Пока. Будем домовничать.
Хотел погладить, но Чича оскалилась и зарычала. Так она делала, если смотрели на нее, когда ест.
– Сдурела? – Свирин отошел. – Я виноват, что ли?
Чича прикрыла пасть, завиляла хвостом, но глаза были злые. Или не злые, а…
– Ну тебя.
Свирин набрал охапку дров, пошел в дом.
Долго курил возле печки. Не думал сейчас ни о чем. Отдыхал, что ли. Привыкал к новому своему положению, к этой, хм, новой реальности, о которой много говорят в последнее время. К одиночеству. К ожиданию.
Полешки лежали на почти погасших углях, тихо шипели. Нагревались. Угли становились ярче. Вот один из них, будто собравшись с силами, выпустил синеватый огонек, лизнул лохмотья бересты, и полешко вспыхнуло. Следом соседнее… Свирин бросил в топку оплавленный фильтр, прикрыл дверцу.
Прошел по кухне. Постоял у окна. Все те же неубранные стебли цветов, за ними прямоугольники вскопанных грядок. Береза, замерзший пруд, избушки, сараи, заборы. Бугры холмов. Низкое небо цвета сухого цемента. Может, снег пойдет. Нужен снег. Не так тоскливо, когда снег. Сейчас самые трудные дни – зимний бесснежный холод. Их нужно пережить, эти дни. И декабрь с январем. В феврале станет повеселее.
Встряхнулся, фыркнул – не будет он здесь до февраля. Нужно в город, дела там, друзья, женщины. Две-три недели…
Да, хорошо бы. Две-три недели выдержит. Может, это даже полезно. Будет снег грести… А еще? Что делать еще?..
Мучительно стал искать, придумывать для себя занятия, но ничего не нашлось, не придумалось, кроме этого: ждать. Он будет ждать родителей. Или поправившихся, или…
– Так, – остановил себя. – Так-так-так.
Открыл отделение серванта. То, которое называется баром. Справа. Там стояли бутылки. Почти все пустые, наверное, про запас, на всякий случай – в деревне и пустые бутылки до сих пор ценились, – а в одной была чесночная настойка, в другой, видимо, то самое горючее, о котором сказала мама.
Свирин открутил крышку. Да, самогонка. Родители иногда покупали тут у знакомых. Неплохая.
Достал из холодильника банку с груздями. Собранными им в сентябре. В прошлые годы грузди попадались в основном сухие, которые, как выяснил Свирин благодаря «Википедии», к груздям и отношения не имеют, а в этом высыпало много настоящих. Их здесь называют правскими. Наверное, в смысле – правильные, настоящие. Правские грузди. И вкуснее они намного этих сухих, да и рыжиков тоже. Самые вкусные грибы для Свирина.
До переезда сюда он, кажется, и не ел грибов. Или не замечал. Может, мама и готовила шампиньоны, что-нибудь консервированное покупала. Хотя из овощных и фруктовых консервов он помнил зеленый горошек, персики, ананасы. Было ли в советское время еще что-то?.. Да, салаты в банках – с запахом рвоты… Но, в общем-то, подростком он и не замечал, что ест. Любил вареную колбасу с зеленым чаем с молоком, а остальное так – чтобы живот набить.
Грибы
