По ее любви к белевской пастиле. По тому, как она приглашает его в спальню чаще, чем имеет право. Вот и вчера вызывала его. А ведь меньше десяти дней прошло с их положенной встречи. Сажин картинно помассировал виски и изобразил головную боль, крепко зажмурив глаза, чтобы Паша не заметил его навернувшихся старческих слез.
Они сели за стол с накрахмаленной скатертью. Паша взял меню, а Сажин махнул мальчику и попросил омлет.
– Вот в таких вот трактирах я, Паша, и заработал свои камни. – Сажин ткнул себя в ребра с правой стороны. Паша почтительно улыбался. – Дай угадаю, – не унимался Сажин, – холодец они обзовут галантином, а жидкий, как фантазия повара, бульон – консоме.
– Да! Есть и консоме, – подтвердил Паша и подумал: «До чего же желчный старик».
Сажин потрогал сухим, как веточка, пальцем омлет, поданный ему под блестящим колпаком, и отодвинул тарелку. Он снова вспомнил, как накануне милый дружочек жевала гребешка, окруженного игрушечным валом из осетровой икры, возведенным по кайме розетки. Как появлялись на ее щечках ямочки, когда сжимались челюсти. Как выдавались желваки… Он любовался ею, не замечая, как отправлял в рот ложку за ложкой баварский картофельный суп с шампанским.
– Кофе! – крикнул Сажин на весь зал.
Паша икнул от неожиданности и извинился.
– Кофе, – повторил Сажин, но уже сдержаннее, – такой же горький, как ваша жизнь, Ида Игнатьевна. Следователь обращался к главе города, которая сидела за соседним столом и изучала ненавистного ей чиновника. Она встала, сама отодвинула стул и села напротив Сажина, по правую руку от Паши. Сажин оглядел ее и жестом попрощался с секретарем.
– Слушаю вас, дорогая Ида Игнатьевна.
Его домыслы оправдались. Она оказалась почти такой, как он ее себе представлял. Она не была полной сейчас, но была прежде, причем недавно, о чем свидетельствовала глубокая складка на шее, проходившая под урезанным подбородком. В остальном, в особенности в похотливом нраве, он был уверен, что прав. То, что ее день начался с собственного Паши, было Сажину ясно, как то, что кофе, который ему несли, окажется кислым. Она нервничала, хоть и старалась казаться спокойной. Тяжелые брови сходились и наваливались на испуганные, как у маленького зверька, глаза.
– Ида Игнатьевна, я бы хотел завтра ознакомиться со строительством социального объекта.
Глава города Шуйска молчала. Молчала и ждала.
– Детский бассейн, ведь верно? Вы же и заложили первый камень? У нас беда в аппарате. – Сажин всплеснул руками и закачал головой. – Просто кошмар. Ошибка на ошибке. Вот у меня, – Сажин потянул к себе папку, оставленную на столе Пашей, – бумаги, что деньги городу поступили и что строительство, опередив плановый темп, завершилось. И одновременно противоречивые показания, что не сделано ничего… А помощь тем временем истрачена. Видимо, недоразумение.
Ида Игнатьевна была ровесницей
