следовало бы пригрозить ей лишением зарплаты, я… переживаю. Девчонка всегда слишком ответственно подходила к работе, чтобы вот так исчезнуть в один день. Точно случилось что-то…
«Доброй ночи, Злата. Клиент устал ждать эскиз», – намеренно выбираю грубую формулировку. Чтобы ответила быстрее. Нервничать меня заставляет…
В последней нашей переписке мы обсуждали один из заказов. Я требовал переделать, отправил ей перечень правок, а она… Заявила, что посыл поняла, но эскиз доработает по-своему. Сошлись на том, что Злата пришлет мне два варианта: с моими предложениями и свой собственный.
Хоть я и выдержал образ непоколебимого, сурового босса, но мне чертовски интересен результат. Даже азарт какой-то появился. А от Златы как назло ни слуху ни духу.
Впервые за все время я хватаюсь за телефон. На часах три часа ночи, а я нагло набираю Злату. Мы вживую ни разу не общались – только сообщениями обменивались. Я даже не слышал ее голос, а она не знает, кто я и какую компанию возглавляю. Удобное сотрудничество. Было до настоящего момента…
Слышу длинные гудки в трубке. Ответа нет. Но я не намерен отступать, пусть и глубокой ночью. Плевать на правила приличия.
Потому что Злата достала игнорировать! Вот прямо сейчас уволю ее к черту. Но сначала… мне нужно убедиться, что она в порядке…
Глава 11
Злата
В ворохе пеленок, укутанные в простенькие пледы вместо шикарных конвертов, на скрипучей полуторной кровати в небольшой комнатке старого общежития – лежат они. Мои рыжики, совсем еще крохотные, розоватые, с шелушащимися личиками. Спят, засасывая нижнюю губу и причмокивая усердно. Время от времени морщат носики-кнопочки и слегка поворачивают головки, будто меня ищут.
Тем временем я застываю над ними, обхватив себя руками, и невидящим, уставшим, полным слез, будто песка насыпали, взглядом изучаю их.
– Неужели мои, – выдыхаю себе под нос.
– Ну, а чьи же, – смеется позади Береснева, а я чуть на месте не подпрыгиваю, совершенно забыв о ее присутствии.
Я вообще все эти две недели в больнице чувствовала себя как в тумане. Мои мысли были заняты малышами. Постоянные взвешивания, замер температуры, необходимость задержаться в детском отделении, потому что двойняшки были слишком слабы. И если бы не Алевтина Павловна, я точно сорвалась бы в депрессию.
Долгожданная выписка не принесла облегчения. Наоборот, я еще более растеряна и напугана. Если в больнице за мною и детьми присматривали врачи, то теперь мы остались совершенно одни. На меня вновь накатывает паника и страх не справиться.
– Так, в этом пакете вещи от моих внуков, – вырывает меня из какой-то прострации Береснева. – У нас две девочки и мальчик, так что вся одежда вам подойдет. Знаешь, я набирала кучу всего, бездумно, а малыши так быстро росли, что толком и не успели все носить, – с теплом и нежностью отзывается о тройняшках. Повезло ее дочери.
Я благодарна
