растолкала баб и наклонилась над мальчишками, которые спали вповалку в углу.
– На Мишаньку моего похож… Возьму его. И вот этих двоих.
Дело пошло веселее. Женщины тихонько будили детей и уводили их по домам.
– Мама! – девочка на руках Матрены вздрогнула и закричала.
– Тихо, тихо, моя рыбонька! Все хорошо будет!
Ребенок рванулся из ее рук. Поняв, что бежать ей больше некуда, девчушка разревелась.
– Ах ты, горюшко мое! Что ж ты плачешь, маленькая?
– Павлиииик… – малышка тянула руки к ребятам, которые столпились в другом углу избы.
– Павлик? Кто такой? – Матрена повернулась к мальчишкам.
– Это я. Она моя сестра.
Невысокий ладный паренек шагнул к печке, и девочка тут же успокоилась.
– Двое вас?
– Теперь – да. Была еще сестра. Да только… в поезде она осталась.
Мальчишка опустил глаза и протянул руки к девочке.
– Куда нас теперь?
– Ко мне пойдете? Матреной меня звать, фамилия – Зотова.
Мальчик поднял глаза, и Матрена ахнула. Такой синевы она никогда не видела. Мальчишка внимательно смотрел ей в глаза и думал. Потом медленно кивнул.
– Пойдем. Спасибо!
– Как звать-то ее?
– Ниночка.
Так дом Матрены пополнился двумя новыми жильцами. После того как Матрена в семи водах отмыла их в бане, махнув рукой на смущение Пашки и вопли Ниночки, оказалось, что кудри у девчушки точно такого же цвета, как косы у Маши, а Пашка хоть и долговязый, но худой настолько, что сквозь кожу видно каждую косточку.
– Что ж вас, совсем не кормили что ли? – подкладывала кашу по мискам Матрена. – Ешьте, никто не отберет. Маша, молочка плесни им еще.
– Кормили. – Павлик ел медленно, хотя больше всего ему хотелось проглотить эту кашу с миской вместе. Ему казалось, что ничего вкуснее он никогда не пробовал. – По норме, как положено.
Он взял нож и отрезал небольшой кусочек хлеба.
– Вот столько давали нам.
Матрена зажала рот рукой.
– Как же ж вы…
– Мама нам свой хлеб отдавала. Только я брать не хотел. А она ругалась…
– Мамка ваша…
– Нет ее. Еще до нашего отъезда не стало.
– А батя? – Маша подвинула Павлику кружку с молоком.
– А отец на фронте… был… в самом начале еще он… – Павлик заплакал, уткнувшись в сложенные на столе руки.
Ниночка, глядя на брата, заревела тоже.
Матрена покачала головой и почти силком подняв голову Павлика, заглянула ему в глаза.
– Не плачь, родный мой! Есть у вас теперь и дом, и родня. Родителей помните своих и чтите, а вот плакать не надо. Отплакались!
Матрена подошла к шкафчику и достала оттуда тряпицу, в которую был завернут сахар. Отколов несколько кусочков, она раздала его детям.
– Посластитесь!
