на саван, а кожа будто светится изнутри лунным светом.
– Здравствуй, казак Илья, – говорит ему девица красивым голосом.
– И тебе не хворать, – отвечает казак с опаской.
А девица взгляд свой с Ильи не сводит.
– Скажи, красивая я?
Чудно, ночь хоть и тёмная, а видно Илье девицу. Посмотрел по сторонам казак – ни одной живой души вокруг не видать. Сомнения его одолевают: откуда ночью в степи взялась эта неземная красота? Но, собрав всю волю в кулак, отвечает:
– Красивая… Наверное…
– Не бойся, – говорит ему девица, – Илья. Возьми меня замуж. Верной женой тебе буду.
Молчит Илья. Холодный страх обручем горло сковал. Не видение ли всё это? Не сон ли жуткий? Пробитый возами рисунок дороги в свете луны, тёмное небо без звёзд, степь немая, смертно-сонная, и мёртвый погост… Внезапный близкий крик филина словно разбудил Илью и вздрогнуть заставил.
Вспомнил тут казак, как давеча на ярмарке за чаркой водки со смехом говорил, что нет на белом свете той красавицы, что заставит его под венец идти, что ни у Бога, ни у Сатаны нет невесты для него. Призадумался. Глядит, а девица руку ему протягивает. Взял её руку казак, а рука лёгкая, невесомая, будто из лунного света отлитая, и холодная. А конь ещё пуще прежнего взбесился, в сторону шарахнулся и порвал упряжь. Илья только его и видел. «Куда?! Мать твоя кобыла!» – незлобно ругнулся Илья на ускакавшее животное. Страх страхом, но уж больно девица казаку приглянулась.
– А вот и кольцо на память возьми, – говорит ему девица, и словно из ниоткуда на ладони её кольцо золотое является.
Илья как во сне то кольцо взял. А она говорит:
– Ты его на палец-то надень.
Он и надел, не подумавши, будто нашептал кто.
– Теперь мы с тобой обручены на веки вечные, – говорит девица.
– Как звать-то тебя, красавица? – зачарованно спросил казак, разглядывая кольцо, сияющее в лунном свете.
– Марья, – отвечает та.
– Ты, чай, замёрзла? – замотал головой казак, пытаясь согнать наваждение. – Щас одеялкой тебя укутаю, у меня там, в телеге… А то ты в одном платье, а ночь холодная…
А девица смеётся. И вдруг понимает казак, что что-то не так в ней. Каким-то красноватым отливом светятся глаза. Взгляд немигающий. И смех её странный, неживой. И тут будто пелена спала с глаз Ильи.
– Господи, спаси и сохрани… – залепетал казак со страхом. И кольцо пытается с пальца снять. А оно не снимается. – Изыди, нечисть!.. Христом Богом прошу! – кричит казак, осеняя себя и девицу крестом православным, и видит, как гримаса боли изуродовала её лицо.
– Зря ты так, – стонет девица и руки к казаку тянет. – Я ведь с тобой по-хорошему хотела…
А Илья знай одно лепечет с жуткого страху:
– Спаси, Господи! Изыди, нечисть!..
Вспомнил
