к дочери и показал ей красочную проекцию. Девочка надула губки сильнее прежнего. Ей, определенно, не нравилась замена.
– Давай запустим их в комнате, – ласково предложил Эджей. – Вот увидишь, они тоже красивые.
– Нет, – буркнула Сибил и демонстративно отвернулась.
– Тогда я сам проверю, – Эджей решительно зашагал в комнату дочери, но Сибил не двинулась с места.
Джек молча сидел за столом, не привлекая внимание девочки, надеясь, что любопытство подтолкнет ее к отцу. Когда ему надоело наблюдать за терзаниями ребенка, он заговорщески предложил:
– Сходи к папе и проверь, вдруг бабочки его усыпили.
Глаза Сибил недоверчиво расширились: она сорвалась с места и убежала. Уже через полминуты из спальни доносился ее звонкий смех.
После ужина Джек устроился в кресле с бутылкой пива. Теперь он жалел, что не пошел в пивную с Коэном и Зейном. Ему действительно хотелось немного расслабиться, пообщаться с друзьями… Завтра он обязательно исправит этот промах, а сегодня поговорит с братом. Хоть на полчаса выдернет его из кладовки, в которой концентрация химической отравы выше, чем на заводе.
Целыми днями Эджей торчит в лаборатории, изводит себя, придумывая новые изобретения, но ничего не продает. Он настолько разочаровался в себе, что перестал мечтать попасть в команду изобретателей корпорации.
Джек ужасно сочувствовал брату за то, что тот ничего другого не умел делать. У него был талант лишь к разработкам, который проявился в детстве и, кажется, определил единственный путь в жизни.
Братьям редко удавалось посидеть вместе, болтая о пустяках, которые ни к чему не обязывали. У Джека не хватало времени, а Эджей, наверное, думал, что они частенько общаются. Он был, словно законсервирован в своем мире, и не замечал реальности. Даже сейчас, когда Джек уговорил его выпить с ним пива, он постоянно кидал взгляды на дверь кладовой, которая непрестанно его манила.
Эджей поддерживал беседу, но был рассеян не меньше обычного. Постоянно стучал пальцами по подбородку или ерошил лохматые волосы и без какой-либо необходимости разглядывал свою измятую одежду.
Джек без эмоций наблюдал за проявлениями нервозности брата и не ожидал, что тот вдруг заговорит на серьезную тему.
– Мне снилась Хлоя.
Опустошенно пробормотал Эджей, приложив охлажденную бутылку к виску. Джек притих, чтобы не нарушить настрой брата, который редко заговаривал о жене, предпочитая делать вид, что ее никогда не существовало.
– Еще до того, как она увлеклась 2Н. Красивая и счастливая… Ты ведь знаешь, мы бедно жили, – Эджей усмехнулся и исправился: – Все жили бедно. Это в Рейдже мы не заботимся о том, что съесть на завтрак, и спокойно тратим деньги на телефоны и прочую ерунду. А в столице наши соседи замерзали насмерть и умирали от голода, но мы были счастливы насколько могли в нашем положении.
Джек слушал исповедь брата, и пытался угадать полегчало ему или нет. Может и ему попробовать выговориться?
