возможно, это бы ему благополучно удалось, не реши Теус повернуться на бок, чтобы устроиться поудобнее. Голова тут же взорвалась похмельной болью. Грязные кишки Ашаи-проклятого… Сон улетучился безвозвратно. Теус пошевелил языком, распухшим и шершавым как мельничный жернов, пососал губы, пытаясь выдавить из слюнных желез немного влаги, чтобы смочить горло. Не вышло. Он застонал, тут же поперхнулся и закашлялся, одновременно схватившись за виски – башка просто раскалывалась. На кой чёрт ему приспичило прошлой ночью заливать в брюхо целый кубок шупеха наверх на пять или шесть кубков эля? Впрочем, это повторялось каждую пьянку. А сами пьянки становились всё чаще и чаще.
Теус, не открывая глаз, пошарил вокруг рукой. Вот же дрянь! Трава. Похоже, он уснул прямо на улице. Он осторожно открыл глаза. Слава небесам, четырёхлуние ещё не наступило, и небо было лишь чуточку светлей, чем чёрные конусы окружающих его шатров.
Он повернулся, медленно, максимально осторожно, стараясь не потревожить растревоженный комок обнажённых нервов, пульсирующий у него в черепе. Поморщился от запаха – блевотина. Провёл рукой по рубахе – блевотина. Его собственная. Провалиться ко всем чертям в Хириушар, до чего же он докатился. И что сказала бы Тесса, доведись ей увидеть его в таком виде. Теус поморщился и вздохнул. Что сказала Тесса, ему было прекрасно известно:
– Теольмидикус Шос – засратый говновоз! Теус Шос – говновоз! Теус Шос – говновоз!
Так кричала проклятая мелюзга – младшие братья и сёстры Тессы, когда он с пылающими от стыда ушами сбежал её шатра прошлой весной.
– Запомни, Теольмидикус, наша работа почётна и важна, – поучал его старый дядька Лурф, счищая пятна дерьма с сапогов пучком травы. – Если б не мы, этот город бы сам стал громадной говняной лужей меньше чем за год. Что б сказала твоя Тесса, доведись ей жить в луже дерьма? То-то!
На словах Лурфа всё выходило гладко и даже почётно. Только вот родители девушки не оценили всю важность его труда. А сама Тесса… она весело смеялась, слушая как дети дразнят его, горланя на всю улицу.
Теольмидикус… О чём только думала мать, называя его так? Скорее всего надеялась, что звучное имя сулит ребёнку удачу и богатство. Успех в делах и в любви. И ведь всё это было в его жизни. Только что. Пока он, чёрт побери, не проснулся. Опять говновозом, да ещё и похмельным.
Теус сел, отставил руку в сторону, ища опору, чтобы попытаться подняться и замер. Рука наткнулась на что-то округлое. И это округлое как-то удивительно соблазнительно булькнуло.
Медленно-медленно, будто боясь спугнуть внезапно подвернувшуюся удачу, он повернул голову. Великие небеса! Фляга! Его собственная фляга, которую он самолично наполнил давеча первоклассным элем, в приступе пьяного благодушия намереваясь отнести его Лурфу. Разумеется, он приложился к ней, и, возможно, не один раз по пути – оттого и свалился под каким-то шатром у дороги. Но ведь уши его не обманули – там что-то явно булькнуло. Морщась от боли, он схватил флягу, дрожащими пальцами вытащил пробку, понюхал на всякий случай. Эль! Больше
