style="font-size:15px;"> На остановке прыгаю в раскрытую дверь троллейбуса и через десять минут оказываюсь в уютной двухкомнатной квартире Хлебниковых. Хозяин – подвижный, хотя и немолодой, встречает меня без какой-либо тревоги и смущения. Радушно проводит в большую комнату и наказывает жене – симпатичной улыбчивой блондинке – «быстренько сообразить что-нибудь на стол».
Вскоре перед нами вьётся из красивых чашек душистый парок крепко заваренного чая, и беседа сама собой становится всё более непринуждённой и доверительной.
– Да золотые у Игоря руки! Цены им нет! – восклицает Хлебников. – Он отодвигает недопитую чашку. – Бывало, что ни поручишь ему: штамп какой сделать, или приспособление… ещё и чертежей нет порой, одна задумка – в момент справится. Посидит, покумекает, что-то прикинет, что-то примерит… Глядишь – готово!
– Значит, неплохой парень. Как же тогда всё так с ним получилось?
Хлебников вздыхает, расстёгивает на волосатой груди рубашку, откидывается на спинку стула:
– Что уж скрывать – упустили мы его. Парень работал, что надо. А коль с заданием справлялся, не подводил, а порой и выручал коллектив, то особой тревоги за него не испытывали.
Хлебников наливает ещё по чашке и продолжает вспоминать:
– Как-то раз, правда, пришёл он в цех словно после крепкого подпития. Глаза красные, веки опухли, голос сиплый…
«Что это ты себе позволяешь!» – сказал я ему. А он мне в ответ: «Извини, Пал Палыч. Так уж случилось». Ну, я и отстал. А зря. Надо было допытаться, что, да к чему. Глядишь, и уберёг бы парня.
– Только раз так было?
Хлебников неторопливо прихлёбывает из чашки.
– Так – только раз. Хотя, ребята сказывали, по ресторанам он хаживал.
– Говорят, был чемпионом города по боксу?
– Да, славу имел. Но она ведь не только радость. Иных и отравить может. Не каждый перед ней устоит, особенно когда ещё восемнадцать… Я потом с тренером схватился. Как же, мол, ты допустил, чтобы споткнулся парень. Так он меня и слушать не стал. Мол, авторитет его подрываю. По-моему, дрянной он человек. Дрянной!
Я помалкиваю, хотя полностью согласен с этой аттестацией. Сейчас мне нельзя объявлять собственные выводы. Такое мне, как должностному лицу, не положено в беседе с людьми. И я молчу.
– А вы, собственно, почему интересуетесь Игорем? Он что-нибудь опять выкинул?
– Нет-нет, – спешу успокоить Хлебникова. – Просто кое-что осталось невыясненным в его деле. Вот и хотелось бы поговорить об этом. Он ведь не один был в тот злополучный вечер. А вот назвать соучастника – не захотел. Как вы считаете – почему?
Хлебников отставляет в сторону чашку.
– Всяко может быть… – говорит задумчиво. – Парень-то он душевный, даром что сиротой рос. Может, пожалел того, вот и умолчал. Я Игорька знаю: горе у кого, или забота большая – всего себя человеку отдаст.
