противоположное: потянется чрезвычайно длительный судебный процесс, со множеством свидетелей, при котором позорящей её огласки избежать невозможно, тем более, что вся переписка по сему делу, в силу существующих законов, должна вестись через Министерство Иностранных Дел и местные германские установления. Одним словом, долгое, совершенно излишнее мучение и позор для всех: прежде всего для неё самой, для нашей семьи, и главное, для несчастных детей, мать которых будет покрыта позором навсегда.
Не может быть сомнения в том, который из этих двух путей надлежит избрать. Решение это всецело в руках моей жены. Но даже в случае отказа ею избрать первый путь и подписать своё признание, несмотря на глубокое сострадание к ней, я буду вынужден вступить на второй путь, и достижение развода всё равно не подлежит ни малейшему сомнению, так как свидетели готовы подтвердить свои показания под присягой. Я вполне понимаю, как тяжело подписать признание своей вины, и сердце моё содрогается от боли при мысли о несчастной, сгубившей самовольно свою и мою жизнь. Но да будет ей утешением мысль, что таким поступком она хотя отчасти искупит свою вину перед Богом и детьми и снимет с детей то пятно, которое неминуемо ляжет на них, если позор матери станет достоянием гласности благодаря её упорству и длинному судебному процессу. Вкратце мое предложение сводится к тому, чтобы жена моя подписала препровождаемые при сём, заготовленные поверенным и нужные для развода документы (признание виновности, доверенность и пр.). Подпись её должна быть засвидетельствована на трёх из них в твоём и её присутствии в русском консульстве во Франкфурте. При этом считаю нужным сказать, что нотариусы и консулы обязаны служебной присягой содержание таких документов держать в тайне.
Вот, дорогая сестра, то предложение, которое я Тебя уполномочиваю сделать моей жене, поручая Тебе, в случае её согласия, проводить её в консульство и получить от неё все эти документы, а равно и оставшееся у неё удостоверение о личности (выданное Управлением Делами Вел. Князя Михаила Александровича), подлежащее возврату ввиду его срочности. Решение вопроса о детях я ставлю в полную зависимость от согласия или несогласия ею принять моё предложение и, в случае её согласия, сделаю всё возможное, чтобы прийти навстречу чувствам матери, насколько то допустимо требованиями воспитания и, главное, образования детей. Находящееся у меня её имущество будет передано мною её отцу, для чего прилагается к сему для подписи доверенность жены моей на имя В. В. Скарятина." А на следующий же день вслед столь обстоятельному посланию летит другое, покороче: "Вопрос о детях естественно является самой тяжёлой стороною этого грустного дела. Что касается трёх старших, то всеми, видевшими их в последнее время, установлено, что они совершенно счастливы в новой среде, с которой вполне сжились; воспитание их находится в твёрдых, умелых и опытных руках. Воспитатели их не согласны на долгие отлучки детей из поля их влияния. Ломать же столь успешно начатое дело было бы безумием, а
