но главой семьи являлся отец.
– Бумажки перебирать – дело нехитрое, тут и медицинского образования иметь необязательно! А у тебя, между прочим, за спиной медицинский колледж, а в кармане диплом медсестры. Я бы взял тебя работать на скорую помощь. Врачей не хватает катастрофически, уж на некоторые вызовы может и бригада фельдшеров выехать, во главе с медсестрой.
Суровый взгляд отцовских глаз снова уперся в Любу, видимо отец ожидал споров и разногласий. Работа в бригаде скорой помощи не самое лучшее место для молодой девушки, и старая Люба так бы отцу и ответила. Но новая Любовь уже несколько отличалась от прежней.
– А что, если места есть, я бы с удовольствием попробовала поработать!
Николай Михайлович оставался серьезен, но его глаза начинали оттаивать. И вот уже через две недели бывшая продавщица овощного киоска переквалифицировалась работать в больницу.
…
Вопреки всем страхам и опасениям, две недели новой жизни пролетели быстро и незаметно, и это несмотря на то, что разница между Фрунзенском и Санкт-Петербургом была ужасающей, как показалось Любе в день приезда. На самом деле ничего ужасного в Фрунзенске-19 не было. Конечно, если сравнивать с былым мегаполисом, ее родной город не мог похвастать разнообразием театров и музеев, но с другой стороны, за два года пребывания в Петербурге в музеях она побывала всего трижды и единственный раз в театре.
Естественно, это были не музеи мирового масштаба, а те из них, куда позволяли попасть доход и свободное время. Театр, который она посетила, находился на первом этаже в пятиэтажном жилом доме – такой еще попробуй отыщи, но впечатление от спектакля жило в девушке и по сей день. Фрунзенск располагал всего единственным театром, но он был и это уже давало надежды.
Второе опасение тоже не оправдалось – пальцем на нее никто не указывал и позорное возвращение не высмеивал. К слову, про позорное возвращение знали только ее родители, да и те располагали лишь той информацией, которую Люба решила им выложить…
Город совершенно не изменился, это Любе не показалось, разве что во дворе собственного дома, в котором она разменяла два десятка своей юности, девушка стала замечать новых соседей. Во всем остальном – как будто бы не уезжала. Отец сказал когда-то школьнице Любе, что Фрунзенск – это город фундаментального материализма. «Все, что было построено еще до нас, будет стоять и здравствовать веками, образно говоря, наш город может обзавестись чем-то новым, но нарушить старое никому не позволит» – пояснил отец на вопрос своей дочери.
Работа в скорой помощи требовала от Любы силу и самоотдачу, но зато девушке не приходилось скучать. Каждый день, каждый выезд приносил что-то новое. Были боль и слезы, но доставалась и благодарность, работа с людьми – задача не из легких. И все равно Любе нравилась ее новая работа, а главное – она заново привыкала к Фрунзенску. К небольшому городу, где она родилась и выросла, к городу, который простил ей измену и принял обратно такую, как есть.
Теперь же и Люба могла отплатить ему
