заталкивать, а уж обратно веревками поднимать совсем тяжко. Я тогда лебедку на потолке сделал, но Зорька так дергалась, что обратно и свалилась. Ногу сломала. Пришлось и ее под нож пустить. Все это я инопланетянке рассказал. Села она рядом, вдруг по голове меня погладила и говорит:
– А ты корову любил?
– Ну не так как Маруську, конечно, но любил.
– Добрый ты. Можно я тебя поцелую?
– Опять данные тянуть будешь?
А она посмотрела на меня как-то по-особенному, ротик приоткрыла. Не мог я больше терпеть. Запахи эти мне всю голову вскружили. Воспользовалась Малка моим замешательством, наверное, всю информацию от начала веков собрала.
Отряхнулся я, руку Малке протягиваю, а она разрумянилась, сено из волос торчит – смешная.
– Пойдем, – говорю, – я твой корабль посмотрю, может починить и получится.
– Что же ты, Палка, от меня так быстро отделаться хочешь? Или не нравлюсь я тебе?
Врать не стал, молча сарай открыл. Чувствую, что бежать от нее надо, пока совсем не влюбился.
Подошел к яйцу инопланетному, стал приборчиком из будущего вдоль стенок водить. Везде зеленый свет. Красивая штука корабль их! Ладно скроен, ни шва, ни зазубренки. А то к нам из портала такой мусор выбрасывает – мужики сразу на металлолом растягивают. Заглянул внутрь – горелым тянет. На полу корки арбузные. Под откидным креслом белеет что-то. Вытянул – пластиковая карточка, а на ней инопланетянка с обручем на голове – вылитая королева! Взял себе и стал изнутри корабль тестировать. Теснота, пару раз об рычаг ударился. Везде зеленый огонек! А как до пуска добрался – запищал приборчик, заморгал оранжевым. Возился я там, возился, во все щели прибор направлял. Через пару минут исчез писк, а потом и зеленый свет появился!
Вышел я, а Малка на земле сидит, на арбуз облокотилась, в мою сторону даже не смотрит, травинку жуёт.
– Всё, хозяйка, принимай работу! Магарыч с тебя!
Сел я рядом.
– Ты чего, дурочка, приуныла? Готово твое яйцо. Дома, небось, заждались?
Повернул я ее лицо к себе, а у нее из глаз капает.
– А ну кончай! – говорю. – От обезвоживания люди быстрее, чем от травм умирают!
Вдруг обняла она меня, сдавила. Совсем как Маруська, когда мультик страшный увидит. Лицо в рубашке прячет. Отодвинул я её. Долгие проводы ни к чему. Я, конечно, бункер на наружную щеколду закрыл, но Маруська у меня зверь первобытный. Разозлится – что хочешь сдвинет!
– Можно я тебя на прощанье поцелую? – подняла голову дурочка. В глазах тоска вселенская. Мне аж неудобно стало, но от подколки не удержался:
– Заключительную часть диссертации дописать надо?
– Нет, – говорит, – это я поначалу тебя по заданию целовала, а потом, как поняла душу твою добрую, так…
Растрогала меня чуть не до слёз, но вида не показываю.
«Вот, – думаю, – Маруське пятнадцать лет понадобилось, чтобы душу мою рассмотреть, а эта в два поцелуя все поняла!».
– Красивая
