Да помилует меня Бог и все Его святые, да оградят от погибели!
Молитва эта вырвалась из епископских уст с необычной истовостью и силой в ответ на вопль оруженосца, который было поднял шлем с земли и тотчас вновь уронил вне себя от страха.
– Он же пустой! Он же легче перышка! – кричал бедняга.
– Клянусь Богом, это верно! – воскликнул Мэнни, трогая шлем. – В нем ничего нет. Так с чем же я сразился, отче епископ? С существом этого мира или иного?
Для того чтобы вернее обдумать столь сложный вопрос, епископ взобрался в седло.
– Если тут бесчинствует непотребный бес, – сказал он, – мое место возле короля! Несомненно, эта лошадь цвета серы выглядела исчадием ада. Готов поклясться, я видел, как из ее ноздрей било пламя и валил дым. Только такому чудовищу и возить на себе доспехи, которые и скачут, и вступают в бой, а сами внутри пустые.
– Нет, отче епископ, не торопись, – перебил его кто-то из рыцарей. – Может быть, оно и так, как ты говоришь, но только это работа рук человеческих. Когда я был в походе на юге Германии, то видел в Нюренберге хитрую механическую фигуру, которую изготовил один оружейник, – она и верхом ездила, и мечом махала. Ну и эта…
– Благодарю вас всех за вашу несравненную учтивость, – гулко произнесла распростертая на земле безголовая фигура.
Тут даже бесстрашный Мэнни вспрыгнул в седло. Многие поспешили отъехать от ужасного обрубка подальше, но самые храбрые замешкались.
– Больше же всех, – продолжал голос, – я благодарю благороднейшего рыцаря сэра Уолтера Мэнни за то, что он во всей своей славе снизошел скрестить копье со смиренным сквайром.
– Клянусь Богом! – заметил Мэнни. – Если это дьявол, так изъясняется он весьма учтиво. Сейчас я его вытащу на свет, пусть он хоть молнией меня поразит!
С этими словами рыцарь снова спрыгнул с коня и, засунув руку в отверстие бармицы, крепко ухватил Найджела за кудри. Тот охнул, и Мэнни окончательно убедился, что имеет дело с человеком. В тот же миг его взгляд упал на прорезь в нагруднике, позволявшую юноше видеть все, что делалось снаружи, и он разразился басистым хохотом. Король, принц и Чандос, которые наблюдали эту сцену издали с таким удовольствием, что не пожелали ни вмешаться, ни объяснить, теперь, когда все вышло наружу, подъехали к поверженному бойцу, совсем ослабев от смеха.
– Высвободите его, – сказал король, прижимая ладонь к боку. – Расстегните латы и высвободите его! Я не раз скрещивал копья в поединках, но никогда еще не был так близок к тому, чтобы свалиться с седла, хотя только любовался со стороны. Но я опасался, что он лишился чувств, ведь он даже не пошевелился!
Падение действительно ошеломило Найджела, но так как он не знал, что остался без шлема, то и не мог понять, почему оно сначала вызвало такой ужас, а потом такой смех. Теперь, когда с него сняли непомерно большой панцирь, в котором он был замкнут, как горошина в стручке,
