блюда из осетра, авокадо, креветок…Наша жизнь шла вперед, люди не выходили из оцепенения, и мы решили, что будем брать еду из супермаркета – все равно она никому не нужна. Каждый день я могла есть то, что было слишком дорогим для моей семьи, и, несмотря на то, что все это было невероятно вкусно, я бы согласилась всю оставшуюся жизнь есть один хлеб и пить воду – лишь бы вернулась мама.
В какой-то момент я поняла, что мне хочется есть все меньше и меньше, и я поделилась своими мыслями с Акуниным.
– Мне кажется, мы тоже замерли, но как-то по-другому, – сказала я.
– В каком смысле?
– Ну…я протянула вперед руку, – видишь, ногти не отрастают. И брови, и волосы на ногах. Это даже жутко – мы как будто не существуем. И есть хочется лишь самую малость.
– Сказала девчонка, умявшая полсотни закусок за один присест.
– Это все нервы, – насупилась я.
– Мы не особенно нуждаемся в пище, потому что тратим мало энергии, – объяснил Акунин, – а еще, может быть, мы замерли в том состоянии, в котором были до остановки времени. Мы всегда живем сегодня, и раз сегодня мы поели, то больше и не надо.
– То есть, мы теперь можем вообще не есть? Или, наоборот, есть сколько хотим и не потолстеем?
Акунин усмехнулся:
– Мечта американца.
– Да и не только!
Так начались наши эксперименты. Я набрала в супермаркете всех сладостей, каких только могла пожелать, и ела их, сколько влезет. Акунин не ел вообще – его нервы это как-то выдерживали. Когда меня уже тошнило от шоколада, а Александр стал скучать по продуктам, мы сделали вывод: я не поправилась ни на грамм, а он – не похудел.
– Что же мы теперь…за существа такие? – в страхе спросила я.
Акунин, согласившийся посмотреть со мной сагу «Сумерки», с энтузиазмом ткнул пальцем в экран.
– Может, вампиры, а? Смотри – мы не стареем, не едим, и, думаю, можем не спать. Вот так.
Я не призналась Александру, но эта мысль уже приходила мне в голову. Я аккуратно проткнула кожу иголкой и убедилась, что кровь красная и вполне человеческая. Вот только микроскопическая ранка очень долго не заживала; я вначале испугалась, что кожа так и не начнет регенерировать, и вся кровь вытечет, но все обошлось.
– Интересно, можем ли мы заболеть? – спросила я у Акунина, – и можем ли выздороветь?
– Я не знаю. С одной стороны, мы по-прежнему чувствуем тепло и холод, значит, по идее, можем простудиться. Но одного дня вирусу не хватит, чтобы серьезно навредить нам. Все, что нам угрожает, это то, что может убить человека за один день, за наше «сегодня» – например, быстродействующий яд. Но даже в этом я не уверен, ведь изменений в нашем организме не происходит, то есть, не возникнет ничего нового – морщин, например.
Я улыбнулась.
– Еще одна мечта, на этот раз всех женщин.
– Да и не только!
– Я уколола палец, и он очень долго не заживал, – призналась я.
Акунин
