нить клубка, неминуемо катящегося к коммунизму! – заверил ходоков Ильич. – Гордитесь собой и нашей родной большевистской партией, и себя в обиду окольцованным и оперстнённым кулакам, да «золочёным» середнякам (небось, мнящим себя «золотой серединой»), не давайте! Ишь они, какие многояйцевые Фаберже нашлись! Но скоро мы их рабочим молотом огреем, а вы, со своей стороны, серпом им по «золотым» яйцам, да косой по горлу и по шее, да вилы в бок! Не беспокойтесь, тюремных ходок у вас от этого не будет, тюрьма и сума будет светить сельским буржуа, а нам с них – нужная сумма! Хоть ты – крестьянин, но не будь христианином, и, если кулак ударит тебя по одной щеке, не подставляй другую, а плюнет в глаза, не говори, что божья роса, но постарайся первым его растоптать и оплевать!! Знаю, знаю, это вы умеете! Так что передавайте привет моим деревенским крестникам, да скажите им, что товарищ Ленин непременно их в большие люди выведет! И все они не крепостными, а моими красными боярами станут, на высоких руководящих постах в партии и правительстве, у нас-то даже кухарка сможет управлять государством!
– Ох, спасибо тебе, товарищ Ленин! Не чета ты прежним-то товарищам прокурора, прокурорам и судьям!! Обсудил и рассудил всё в нашу пользу!! Ей-ей спасибо тебе, кормилец ты наш!!! Благодарствуем тебя от лица всей голытьбы Рассеи!!! – наперебой благодарили ходоки. – Вот прими, батюшка, гостинец от нас, не побрезгуй и не обессудь! Для тебя, родимый, старались!!! – с этими словами, старик протянул Ильичу шматок солёного свиного сала – единственное, что он вытащил из засаленной котомки.
– А это что тут торчит? – поинтересовался Ильич, ткнув пальцем в середину шматка.
Старый ходок подслеповато прищурил глаза и, поковыряв ногтями в сале, извлёк из него два передних зуба.
– Ах, мать твою так!! – вскричал старый обормот и пояснил историю находки: – Сальца-то у нас в деревне отродясь не водилось, сами хуже свиней живём, тут не до жиру, быть бы живу! Потому-то мы сальцо это у хохла-кулака из соседнего села для тебя отобрали. Зашли, стало быть, к нему в хату и подарок для тебя, батюшка, требуем. А он визжит как свинья недорезанная и врёт как сивый мерин: «Нет уже ничего! Ничего уже не осталось! Всё ваша советская власть подчистую вымела! Вот только один кусок сала для малых детей и сохранился. Вам отдам – их последних крох жизни лишу». Мы хоть и глупы, но не как сивый мерин, ибо не кастраты, и хер забили на его слова! Но когда я, стало быть, только руку к куску протянул, как кулацкий сын – малец-сорванец, с криком: «Хоть подавлюсь, а не отдам!!», словно кот прыгнул к салу, и ну его в рот себе запихивать! Еле успели мы изловчиться и поймать его, а как поймали, так и бац его по башке, и хрясть ему по зубам, а потом уж и кусок изо рта вырвали. Вот он своими зубами- то в сале и насорил, змеёныш! Ежели не подох ещё, так будет знать, как на советскую власть рот зазевать, да зубы скалить!
– Ну что же, товарищи, благодарю вас за подарок! Трофей, добытый в бою с неприятелем
