был не самый плохой, но и далеко не лучший: внучка академика реально оказалась девственницей. Их Федор не любил, возиться приходилось слишком обстоятельно, он предпочитал опытных цып из разряда тех, которых всегда было полно около бати.
Однако он не мог расстаться с внучкой академика, так и не трахнув ее. Ну да, забрал ее картины – и ее девственность тоже.
Попутно и дедушку кокнул, но к этому он отношения не имел. Его бы воля, дедушка остался бы жив, хотя старче наверняка бы поднял хай на весь мир после ограбления, а вот его внучка явно не будет скандалить.
Так что и неплохо, что его на тот свет отправили.
После секса, перекусив на скорую руку (благо, в холодильнике внучки академика кое-что вкусное нашлось, в отличие от квартиры ее покойного дедушки), Федор завалился рядом с Сашей спать.
Он был таким красивым – одухотворенным и милым. Проснувшись, Саша долго рассматривала лицо спящего Феди.
А потом, выскользнув из кровати, отправилась в душ. Подставив свое тело потокам теплой воды, она думала, что вот оно и свершилось.
Она в первый раз занялась сексом и сделала это с человеком, которого полюбила: чего же можно было еще себе пожелать?
И все равно на душе кошки скребли: дедушку убили, его коллекцию картин похитили, а она…
Она прыгнула в койку с…
С человеком, которого любит.
Скрипнула дверь, душевая занавеска отъехала в сторону, и Саша увидела Федора: полностью обнаженного и такого соблазнительного.
– Я тоже хочу принять душ, ты ведь не возражаешь?
И он перешагнул через край ванны.
После утомительного, но уже гораздо более страстного секса в ванной они завтракали: Федор поджарил яичницу, которую внучка академика, раскрасневшись и смеясь, уплетала за обе щеки и хвалила, называя самой вкусной едой в своей жизни.
Ну, с учетом, что у нее только что был с ним самый лучший секс в ее жизни, это было неудивительно.
Секс в самом деле во второй раз был намного лучше, чем в первый, но все равно до цып бати внучке академика было далеко. Но на то она и внучка академика, чтобы не обладать эротическими замашками невских путан.
Потом, словно опомнившись, внучка академика помрачнела и сказала:
– Дедушку ведь убили, а я…
И снова заревела.
Пришлось утешать, целовать, миловать и в итоге взять на руки, оттащить в постель и снова знатно оттрахать. Если придется так часто ее носить туда-сюда, он точно заработает межпозвоночную грыжу.
Потом она снова соизволила заснуть, а Федор решил исследовать квартиру ее родителей, тех самых, которых присыпало снежком на Памире.
Ну да, книжечки, в том числе зарубежные детективы, причем на языках оригинала, и всякая специализированная мура, чехословацкий мебельный гарнитур, итальянская люстра, даже какая-то мудреная картина на стене.
Федор долго ее исследовал, колупая ногтем, и только потом понял: нет, никакой не подлинник, как в квартире старика-академика, а всего
