просто Радек, – отмахнулся тот, оживившись.
Появилась официантка, принесшая кофе, смущенно посматривая на Матиаса, что-то сопевшего себе под нос.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Нет, спасибо, – ответил Андрей.
– Мне, пожалуйста, то же, что и моему новоиспеченному товарищу, – поспешил Радек.
Официантка ушла, а Андрей остался наедине со своими новыми «друзьями».
– Что ж, Радек, очень приятно, зовите меня э-э… Дэвидом, – он изобразил улыбку на своем лице, насколько смог, но товарища сейчас больше интересовало самочувствие Матиаса, который отмахивался от всякой попытки контакта с ним. – Так что же за работа была у твоего друга, Радек?
Тот отклонился в своем кресле, делая выражение лица человека, готовящегося к трагичному повествованию. Оратор нашел своего слушателя.
– Матиас был профессором философии в нашем университете, – начал Радек, – и ты, думаю, уж знаешь, у нас в Хартове один из лучших университетов в стране. Матиас размышлял на тему мышления машин. Учитель хотел создать разум, способный к сочувствию, как у человека. Ему не был присущ комплекс бога, как некоторые думают, нет, он хотел так понять и самого человека, ведь успех в его изысканиях означал бы факт того, что он понял его полностью. Сейчас машины выполняют функции, недоступные человеку, или же всего-навсего заменили его там, где угрозой ошибок является человеческий фактор. А что если бы машина делала выбор, основываясь на своем собственном моральном выборе?
Андрей напрягся, старясь вникнуть в суть речи собеседника и приготавливая свой ответ, который не содержал бы фактов о будущем.
– Но машины и сейчас уже могут делать выбор, даже такой сложный, как вагонетка и прочие ее модификации, – сказал он.
– Вот именно, – сакраментально проговорил Радек. – Машины способны делать этот выбор в долю секунды, имея огромные мощности. Но скажи мне, друг, они такие умные, что, уже действительно ощущая ответственность за исход своего выбора, делают правильный, тот, что еще станет предметом спора разных умников, или же они просто делают холодный расчет, объективный и беспристрастный. А может для признания в них человеческого необходимо лицезреть те же муки при выборе, то есть наблюдать большее время? Вот ты бы как выбирал?
– Это зависит от модификации эксперимента.
– Именно, – Радек с прежней интонацией поднял указательный палец. – Ситуаций у данного эксперимента много, но люди в норме думают, что у них есть право выбора, однако, чем более неоднозначна ситуация, тем больше притупляется это ощущение, а в иных случаях они делают однотипный выбор, руководствуясь информацией о том, кто находится на путях. Может, это мы, люди, возомнили себя свободными, а на самом деле мы шаблонные марионетки всего того, что нас окружает. Ты ведь понимаешь меня, так? Мораль – это тупик.
Андрей, молчаливо кивая, поднес чашку кофе к губам. Официантка задерживалась с заказом Радека,
