Когда все успокоилось, он галопом вылетел на дорогу, надеясь на резвость коня и собственную удачу. Проскакал мимо растерявшихся артиллеристов и почти достиг спасительного поворота, когда хладнокровный охотничий выстрел Захара свалил наземь коня.
– Я тут без вас распорядился, – докладывал Совримович, пока артиллеристы ловили оплошавшего всадника. – Отправил Бранко с Карагеоргиевым за Медведовским, а болгарам пока поручил охранение.
Солдаты привели черкеса. Его нарочно вели мимо еще не убранных убитых, вели с руганью и подзатыльниками. Но черкес внешне был спокоен, только чуть вздрагивали пальцы, перебиравшие узкий наборный ремешок.
– Ваше благородие, велите немедля в расход! – громко сказал рослый унтер, передавая Тюрберту снятую с черкеса шашку. – Ведь сколько душ на тот свет отправили, стервы некрещеные!
– Ступай, – сказал подпоручик, рассматривая шашку. – А клинок-то кавказский. Ваше имя?
Пленный молчал.
– Я спрашиваю, как ваше имя? – строго повторил Тюрберт. – Желаете умереть безымянным?
– Почему вы считаете, что все обязаны понимать русский язык? – с неудовольствием спросил Отвиновский.
Но пленный не хотел объясняться даже по-турецки: Совримович немного знал язык. Он молчал не по незнанию, а просто не желая вступать в переговоры, и не скрывал этого.
– Придется расстрелять, – сказал Тюрберт, искоса глянув на Олексина.
– Подождем Медведовского, – решил Гавриил: мысль о расстреле была для него мучительна. – Он старший по званию, ему и решать.
Пленного поместили в центре батареи под надежной охраной. Артиллеристы уже рыли могилу: у Тюрберта четверо были зарублены сразу и еще столько же умирали от потери крови. Обоз привели в порядок, перепрягли лошадей. Все делалось в спешке: от болгар поступили сведения, что черкесы упорно кружат поблизости.
– Двигаться нельзя, – сказал Тюрберт, ни к кому не обращаясь, но по-прежнему посматривая на Гавриила: он не делил с ним власть, но признавал равновесие положения. – На марше они повторят атаку.
– Подождем Медведовского, – упорно повторил Олексин, не желая принимать никаких совместных решений.
– А если Медведовский не придет до вечера? Прикажете ночевать?
– Приказываете здесь вы, Тюрберт.
– Ночевать, – сказал Совримович: ему была неприятна эта вежливая пикировка. – Загородимся орудиями и обозом, выставим усиленные караулы.
– Воля ваша, но все это до крайности нелепо, – вздохнул Тюрберт.
– Что именно?
– Все! – отрезал подпоручик. – Если такое же согласие царит среди всех офицеров в Сербии, то султан может отдать распоряжение о параде в Стамбуле. Ладно, займемся похоронами. Кто прочитает молитву? Я не помню ничего, кроме «Отче наш».
– Какая разница, что читать? – пожал плечами Отвиновский. – Молитвы нужны живым, а не мертвым.
– Их-то я и имею в виду.
К
