зарождение новой религии. Пребывая в эйфории, Нерон решил пощадить несчастных заблудших и даровать им жизнь, если те откажутся от Иешуа при всём народе Рима.
А Его ученики – Петар, Иаков и Павел, по указанию Нерона были переведены в одну просторную светлую сухую камеру, их стали лучше кормить. Им разрешил писать и читать. И даже передавать записи на волю.
Солдаты ещё не успели въехать в Южные ворота города, а толпа уже давила друг друга, чтобы посмотреть на телегу, под лохмотьях которой, в течении шестимесячного жаркого путешествия, лежали кости человека. Солдаты только успевали раздавать тычки и грозить оружием, но народ было не остановить, люди словно одичали. Они вступали в драку с солдатами и лезли по головам друг друга и пытались дотронуться до повозки. После небольшой стычки несколько горожан были смертельно ранены. Но и это не остановило любопытство толпы. Пришлось срочно вызвать подмогу. Центурия Филоника бежала по центральной улице, образуя коридор, раскидывая зевак и раздавая зуботычины особо назойливым. Наконец, взяв основной отряд в каре, они более-менее спокойно дошли до площади перед Сенатом. Рим бесновался – ну ещё бы! Останки самого Иешуа привезли на всеобщее обозрение и поругание.
Слухи, дошедшие до Императора о настроении плебса привели его в восторг. Он был возбужден от самого себя, он ходил и не мог отделаться от мысли, что Историю можно повернуть действительность одной неплохой идеей. К нему тут же вернулась прежнее веселье и беззаботность, он опять всех мог любить и прощать. Он позвал своего друга Перса и пару новых наложниц, чтобы отметить. Только с Персом ему было хорошо, только он мог его успокоить и дать верный совет. Нерон ненавидел Сенат, ненавидел Рим, ненавидел римлян.
В последнее время он стал часто возбуждаться когда его ближайший друг и советчик жестко насиловал наложниц на его глазах. По молодости лет Нерон любил, чтобы его ласкали сразу две наложницы. Потом Нерон стал вовлекать в свои любовные забавы молодых белокурых юношей с телами Аполлона. И не прочь был сам с ними позабавиться. И вот теперь, глядя, как Перс насилует наложницу, непрерывно хлеща её то по щекам, по груди, разбивая ей лицо в кровь, Нерон испытывал необъяснимое наслаждение. Он хрипел рядом, извиваясь, как мог своим жирным телом на молодой худой наложнице. Он всё время смотрел, что делает Перс, и не сосредотачивался на себе. У наложницы Перса всё лицо было в крови: кровь лилась из носа, на лбу и бровях были рассечения, она уже не кричала, а лежала, стонала и сплёвывала кровь.
– Кричи! – приказал ей Перс и ударил её по лицу, послышался хруст, кровь хлынула из носа ручьём. Перс продолжал её насиловать без устали.
– Змея! Змея! – приговаривал он, ударяя её по щекам.
Тут он задрожал и затих.
Наложница не двигалась, Перс, схватив её мощной рукой за волосы, вытащил из комнаты.
– Давай новую! – крикнул он в пустоту дворца.
Нерон запыхавшись
