Филоник, и ничего не бойся!
Она скрутила документ в свиток, и перевязала его. Встав напротив Филоника, она протянула ему пергамент.
– Бей! – сказала она. – Сюда бей!
И положила руку на низ живота.
– Бей туда, где я его носила!
Филоник поднял меч и стоял, глядя Агриппине в глаза, он никогда ещё не был палачом, никогда ещё убивал безоружного человека.
– Ну! – грозно крикнула Агриппина и замахнулась пергаментом. – Бей! Пусть он один правит!
Зажмурившись, Филоник что есть силы ткнул мечом в Агриппину, как раз, куда она указала.
– Как же больно… Филоник…, – Агриппина выронила пергамент и схватилась за стол. Кровь потекла сквозь тогу, по ногам на пол. Она вскрикнула и упала на спину. Филоник подбежал к ней и наклонился, она обвила его шею руками.
– Спасибо… – прошептала она, улыбаясь.
Ещё в сознании, она сняла с перстень с пальца и положила в руку Филонику.
– …твоей дочке… – прошептала она, и притянув его к своему лицу, прижалась губами. – Был бы у меня такой сын… красивый… смелый…
Агриппина закрыла глаза и выдохнула последний раз. Слезы Филоника капали на её лицо.
4
К тридцати годам Филоник обзавелся своим домом и прислугой. Но, будучи часто в походах, он не проводил в нем много времени. И только когда его отряд расквартировался на окраине Рима, Филоник стал жить в нем постоянно. Время от времени он открывал шкатулку с перстнем, подаренной Агрипинной для его дочки, смотрел, вертел в руках, вспоминал те ужасные события и клятву, данную матери Императора, которую он не представлял как исполнить. Благодаря её подарку он сразу стал центурионом, в своём достаточно юном возрасте для командира, причем богатым центурионом.
Трибун Аврелий, который утверждал на данные должности офицеров, был взбешен, если не сказать больше.
– Он может погубить солдат! Мальчишка! – кричал он, ходя по своей резиденции и держа в руках документ, подписанный Агриппиной.
Но не исполнить последнюю волю матери Императора трибун Аврелий не мог. И всё же он отправил своего помощника – и двадцатилетний Филоник получил перед строем двух центурий серебряный шлем, серебряные Голиафовы сапоги и витиз из лозы, как знак власти. Получив под своё командование минимальное число воинов, чуть более сотни, трибун отправил его в поход на север, на подмогу отрядам в подавлении восстания в землях Фракии.
Необходимо выработать командный голос, а также железный характер этому молодому центуриону, рассуждал Аврелий. А если где-то в лесах Фракии и произойдёт бунт солдат и они по какой-либо причине поднимут его на копья или прирежут ночью в палатке – то это уже только его вина. Не справился с командованием, молод для центуриона. Тем не менее, через полгода отряд Филоника и его собратьев по оружию центурионов – Гая, Цереса и Аквинта вернулись в город. Легион понес значительные потери, но обоз, шедший позади, был
