по тональности даже официанта из «Дохлого Удильщика».
– Что ж, десять сейчас и тогда остальное…
– Через месяц… Пять недель! – выпалил светлейший.
– Через месяц это будет уже одиннадцать тысяч, – медленно проговорил Дитер, который на фоне князя смотрелся куда статуснее.
– Одиннадцать тысяч? – отвесил челюсть Белосельский. – Позвольте, я буду жаловаться!
– Кому? – спросил я. – Был тут один жалобщик. Хвалился, что служил в гвардии. Так я ему и поверил, как же. Тоже был должен, но что-то совсем немного в сравнении с вами. Тысячи две или три?
– Никак не больше, – настороженно подтвердил мой компаньон.
– Он своими усами тряс, знаете…. – я вспомнил лицо гвардейца, меня передернуло, – Нет, лучше не стоит. Отвратный тип был.
Я замолчал и отвернулся, взяв перерыв, чтобы додумать историю, пока не запутался в россказнях окончательно.
– Так и что же? – дрожащим голосом спросил князь, влив в себя еще алкоголя.
– Что-что, – рассердился я. – Больше не трясет, вот что.
И недовольно посмотрел на Михаила Эсперовича. Время тут теряю в этой возне с долгами, а должен уже с документами мчать к императорской семье, чтобы разузнать, что за фигня происходит с двумя принцессами.
То ли он прочувствовался моей историей, то ли второй бокал оказался для него лишним, но князь встал на дрожащие ноги, проковылял через гостиную до картины. Снял ее, осторожно поставил на пол, обнажив стальную дверь сейфа.
Потом он долго крутил замок. Прижался к стали и медленно вращал ладонью, щелкая механизмом. Мне даже показалось, что я слышу всхлипывания, когда он открыл сейф.
Потом он вытащил две пачки и протянул их сперва мне, но я лишь покачал головой, кивнув в сторону немца. Обе пачки как по волшебству исчезли во внутренних карманах фон Кляйстера.
Где-то в глубине шевельнулось чувство жалости к князю, словно мы его обворовывали. Но с совестью всегда проще договориться, чем с правоохранительными органами.
Так что стоило ростовщику встать, как я сразу же последовал за ним. У выхода мы распрощались с дворецким, слушая громкие стенания князя, от которых дрожали стены.
Пора было заканчивать с этими путешествиями ради выбивания чужих долгов. Немец это словно чувствовал. Мы прошли еще чуть дальше по улице на север и свернули в узкий проезд.
– Вы отличный лгун, Максим, – немец остановился и убедился, что деньги в его жилете надежно спрятаны по карманам, пройдясь ладонями по всем выпуклостям. – Но соврав князю, вы соврали и мне, – в его ладони появился компактный револьвер, больше похожий на игрушку. – Поэтому сейчас вы расскажете мне все, что знаете о Тарасе.
Глава 31. То, чего не следует знать
– О каком еще Тарасе? – я не делал резких движений, но и пугаться немца тоже не стал. Я ему выбил денег, а он что?
– Бывший гвардеец, усатый. Мало таких людей.
– А я думал,
