рассказать стихотворение, а Богданов, несмотря на отличную память, был никудышным рассказчиком: его голос вечно «заклинивало» на одной ноте, и мой друг бубнил и бубнил ненавистные рифмы, глядя себе под ноги. Ольга Васильевна, наша учительница по русскому и литературе, с вечным тугим узлом волос на затылке, почти никогда не ставила ему больше тройки.
– Зато в математике ты – гений, – подбодрила я друга, – а я стою у доски, как дура, и ничего не могу решить.
– Просто ты гуманитарий, а я логик, – сказал Богданов. Меня всегда веселила его привычка с умным видом высказывать очевидное, – хорошая мы команда, не так ли?
– Ага! – мы ударили по рукам особым образом, как делали только мы двое.
– Я напишу за тебя сочинение, – подмигнула я Андрею, – не переживай.
– Правда?
– Конечно, я ведь постоянно списываю у тебя алгебру. Только я напишу не слишком хорошо, чтобы училка не догадалась.
– Класс! Четверки мне за глаза хватит, – Богданов отряхнул руки от мелких веточек, – кстати, у тебя есть что-нибудь новенькое?
Я поняла, что он имеет в виду статьи для вымышленного журнала. Мне нравилось представлять, что я работаю журналисткой и приношу свои работы на справедливый суд главного редактора. Им, конечно, был Богданов. Он относился к своей «работе» очень серьезно, внимательно читал статьи, и порой даже разносил их в пух и прах. Сначала я обижалась, но потом поняла, что, только научившись достойно принимать критику, смогу в будущем добиться успеха.
– Держи, – решилась я, доставая из кармана сложенный в четыре раза тетрадный лист, – это о бездомных животных.
Андрей расправил бумагу и принялся читать, а я наблюдала за ним, поудобнее устроившись на ветке. Когда Богданов был чем-то увлечен, его лицо становилось очень выразительным, почти скульптурным.
– Здорово! – сказал он, и я не захлопала в ладоши лишь из страха свалиться с дерева, – только не хватает конкретики.
– Ну вот, – буркнула я.
– Нет, серьезно, мне нравится статья, – Андрей передал мне тетрадный лист, – просто хорошо было бы добавить реальную историю о том, как действуют приюты для животных, какие люди там работают. Что-то в этом духе.
– Может, когда-нибудь мне на голову свалится руководитель приюта для животных, – усмехнулась я, – и я возьму у него интервью.
– Или…ты можешь пойти в библиотеку…
– И искать нужную информацию до конца своих дней.
Мы рассмеялись.
– Слушай, – прищурился Богданов, – а пойдем ко мне в гости? Мама твой любимый пирог испекла.
Я грустно улыбнулась. Пироги теперь всегда будут напоминать мне бабушку, которая умерла чуть больше года назад. Она всю жизнь была доброй и скромной, и ушла также тихо, во сне. Больше не было привычных поездок на дачу, и с двоюродными сестрами я теперь общалась редко. Моим единственным настоящим другом стал Богданов.
– Пойдем, – согласилась я, спрыгивая с нижней ветки, –
