врага? Месяц, два? Когда снова начнет наступать Красная Армия? Радио, газеты призывали: «Сделаем 1942 год годом окончательного разгрома немецко-фашистских захватчиков!» У всех поэтому сложилась уверенность, что к осени, самое позднее – к зиме наши войска освободят белорусскую землю.
В чем наша задача? Истреблять живую силу и технику врага, пускать под откос идущие к фронту эшелоны, взрывать мосты, уничтожать автомашины, портить телефонную и телеграфную связь, наносить максимальный ущерб захватчикам, создавать невыносимые условия для всех их пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу. Сумеем ли мы справиться с этой огромной задачей? Ведь для того, чтобы бить немцев, группе необходимо находить средства пропитания, пополнять боеприпасы…
Поставив доверху набитый темно-зеленый вещевой мешок между ног и прикрывая его собой от дождя, я развязал озябшими грязными пальцами мокрую тесемку – я завязал ее еще в Москве! – и стал перебирать свое имущество. С чем начинаю я войну? Две банки мясных консервов, килограмма полтора сала с лиловыми печатями, несколько раздавленных пачек концентрата пшенной и гречневой каши, банка сгущенного молока, кусок копченой колбасы и на дне мешка – сляклая смесь из раскрошившихся сухарей, соли, сахара, табака и осколков тола. Что и говорить, налегке отправились мы в тыл врага. Пожалуй, недельку продержимся… Мой боезапас? Пачка с винтовочными патронами, две противотанковые гранаты, пара Ф-1, четыре мины: две шоссейные, железнодорожная и пехотная. Неужели мне удастся убить хоть одного гитлеровца? Фантастика. Если бы каждый советский воин убил сегодня, или за месяц, или даже за год одного гитлеровца, война сразу бы кончилась – не осталось бы ни одного гитлеровца. Значит, это не так просто…
Я снова уложил все в мешок, но уже в обратном порядке: снизу продукты, сверху – гранаты и патроны. Забыл уложить смену белья. По смене белья взяли мы с собой. В двухнедельный дом отдыха, помнится, я возил целый чемодан одежды. Недолго думая, я отошел за дерево, надел на себя сухое, чистое белье, грязное закопал под прошлогоднюю листву, – кто и где мне его стирать станет?!
3
Дождь снова загнал нас под плащ-палатки. Самсонов воспользовался этим, чтобы отдать нам приказ. Завтра, сообщил он под вовсе не вдохновляющий шум дождя, в Кульшичи отправятся Боков и Кухарченко. Им надлежит поточнее узнать у нашего связного обстановку в районе и запастись продуктами. Николай Барашков – этот Полещук окончил до войны топографический техникум – назначается проводником. Боков, Кухарченко, Барашков и девушки впредь освобождаются от несения нарядов.
– А почему командир и Лешку освободил от дежурства на посту? – шепотом спросил обиженный Сазонов Щелкунова, когда Самсонов умолк.
– По-моему, побаивается его Самсонов, – прямодушно ответил Владимир.
Я не поверил: чепуха, наш командир осторожен, но он никого не боится, потому он и командир. Просто он ценит Кухарченко как отличного, надежнейшего в группе бойца.
– Чепуха! – шепнул я Владимиру. –
