отрядом? Нет, Виктор! Для этого нужно сколотить крепчайший партийно-комсомольский костяк, контроль партийный установить, всех этому контролю подчинить. Тогда и из Лешки-атамана мы сможем настоящего героя сделать… – Богомаз положил руку на мой полуавтомат, влажный от росистой травы. – Вот этим оружием, – сказал он тихо, взволнованно, глядя мне прямо в глаза, – этим оружием можно в тылу врага большое добро творить… Но если играть в солдатики, то ох опасная эта игрушка!..
Богомаз замолчал, в упор глядя на меня, словно спрашивая – понял ли я его?
– Так ведь я… и все мы… мы за контроль, – сказал я. – Мы за партийно-комсомольскую организацию. Как же иначе? Но сейчас просто некогда: операция за операцией, где уж тут собрания проводить!..
– Да, боевые действия – самое главное, – прервал меня Богомаз. – Но партийная закалка отряда да это все равно что оптический прибор для снайперской винтовки, что запал для гранаты…
5
Долго продолжался этот разговор. Под конец его мне показалось, что Богомаз что-то недоговаривает. Я только не понял: то ли он считает, что я по молодости лет не смогу его понять, то ли хочет, чтобы я сам додумал наш разговор. Я заметил, что, как только речь заходила о Самсонове, Богомаз сразу же делал крутой поворот – не упоминал даже фамилии командира. Я видел: что-то мучит, тревожит Богомаза…
– Мы, коммунисты, – говорил Богомаз, – сильно надеемся на вашу помощь, на помощь комсомольцев-москвичей…
– Илья Петрович! – взволнованно воскликнул вдруг Костя-одессит, прильнув к широкоглазому цейсовскому биноклю. – Ша! Никак Шкредов идет!
– Наконец-то! – прошептал сквозь зубы Богомаз. – Видите, Виктор, из поселка идут двое, мужчина и женщина, вон к отдельному дому, почти у леса, правей шляха!
Я приподымаюсь на вытянутых руках…
До них около двухсот пятидесяти метров – я уже различаю их лица. Они свернули к домику. Вошли. Закрыли дверь.
– За этим Шкредовым должок есть, – заговорил, едва заметно волнуясь, Богомаз. – Мы за ним давно охотимся. Лесник он, сюда из леса переселился, но и здесь не ночует, перебирается под вечер поближе к немцам – нашей мести боится. Еще до немцев этот Шкредов укрывал в лесничестве немецких диверсантов и ракетчиков. Тогда он сумел уйти от бойцов истребительного батальона. Старый и очень хитрый агент… Его нужно уничтожить во что бы то ни стало. Его и его соучастницу – жену, это она с ним идет… Зимой они оба – с двух сторон – карателей в наш лагерь привели. Ночью их не поймаешь – в Могилев уезжают. Идти туда сейчас, правда, рискованно. Могут заметить из поселка, могут услышать выстрелы. Хотя хата в лощине, стены вроде достаточно толстые, да и ветер дует в сторону леса. Нет, придется кинжалом…
В руке Богомаза холодно – мороз по коже продрал – блеснул лезвием эсэсовский кортик с надписью готическими буквами: «Моя честь –
