прежде Идигер никакой секретности при разговорах со своим декурионом не разводил. Саксум тщательно затянул подпругу, навесил седельные сумки, приторочил к седлу щит, и только после этого, похлопав коня по лоснящемуся крупу, кивнул нумидийцу:
– Пошли!
Они отошли к глухой стене соседнего дома, под которой уже начала сгущаться лиловая вечерняя тень, и остановились среди высоких – почти по пояс – зарослей пыльной полыни.
– Н-ну, я слушаю, – Саксум сорвал с ближайшего куста серо-серебристый венчик и, растерев между пальцами мягкие шершавые шарики, вдохнул пряный горький аромат. – Только давай покороче – нам уже, понимаешь, выходить пора.
Идигер закивал.
– Моя покороче, да… Саксум-ана, моя слышать – три имуха́р говорить. Они хотеть сегодня ночь тахури́… эта… дверь в стена открывать, да. Саксум-ана, они дверь в стена открывать – Такфаринас заходить, нас всех инра́… эта… убивать, да! Нельзя, Саксум-ана! Их всех надо хватать, да!..
– Подожди-подожди!.. – декурион нахмурился. – Что ты бормочешь?! Какая ещё «дверь в стена»?
– Большой дверь в стена! – вновь горячо зашептал Идигер. – Эта… в башня – там, – он показал рукой. – Куда мы ходить, да!
– Ворота, что ли? – догадался декурион.
– Ворота, да! Три имухар говорить: когда четвёртый стража стоять, ворота открывать, да – Такфаринас заходить. Саксум-ана, их надо хватать!
– Да кого «их»?! – рявкнул декурион, но тут же, спохватившись и оглянувшись по сторонам, взял тоном ниже: – Кого «их», дурья твоя башка? Что ещё за имухар? Кто говорил про ворота?
– Имухар… эта… мусуламия, да. Улу́дж и Бади́ш. И ещё одна… эта… ятти́… такой, – Идигер поднял руку над головой, показывая.
– Большой? Высокий?
– Высокий, да! – вновь закивал нумидиец. – Моя не знать, как его называть, да… Ур эшине́р… Он на белый эи́с… эта… конь белый ходить, да. Красивый конь. Один в Тубуск такой.
– А-а, Муна́тас. Знаю… – догадался Саксум. – Так, ясно… Давай ещё раз. Значит, ты говоришь: Улудж, Мунатас и этот… как его?.. Бадиш, они хотят сегодня во время четвёртой стражи открыть ворота и впустить Такфаринаса в крепость? Так?
– Эулля́, – кивнул Идигер. – Впустить, да.
– Какие ворота? В Северной башне? Вон те?
– В Северной, да. Там.
– Ты не ошибаешься? – недобро прищурился декурион. – Ты это хорошо слышал?! Сам?! Своими ушами?
– Хорошо, да! – закивал Идигер. – Сха́ри! Вот эта ухо, да… Они эта… назади тар-аха́мт… назади дом говорить. А моя здесь, за угол, стоять, эис… эта… конь поить и всё-всё слышать, да! Схари слышать! Хорошо, да! Хула́н!
– Ну что ты будешь делать! – Саксум зло сплюнул себе под ноги. – Вот ведь паскудники! Шакалы трусливые! Обосрались уже! Штурмом, понимаешь, ещё и не пахнет, а они уже обосрались!.. Так ты говоришь: Улудж, Бадиш и Мунатас?.. Это что же получается? Это получается – две нумидийские алы из трёх. Так?.. Ах, как это некстати!.. Как, понимаешь, некстати!.. – задумавшись,
