расшумелись?! Префекту плохо!
Прим замер.
– Ты что?.. Это… Как «плохо»? В каком смысле «плохо»?!
– В таком… – устало сказал Манк Ульпий. – Не знаешь, как людям бывает плохо? – он похлопал себя ладонью по груди – Сердце.
– Ох, ты ж!.. – расстроился Перперна и опять оглянулся на Саксума, на этот раз нерешительно. – Что ж делать-то?
– Ничего не делать, – сказал Манк Ульпий, он вялой ладонью потёр лицо – старый, предельно уставший, совершенно невыспавшийся человек. – Идите. Завтра придёте. С утра. Может, ему, если поспит, к утру полегчает.
– Да ты что! – вновь вскинулся прим. – Какое утро! Тут такие дела творятся, а ты – утро! Извини, корникуларий, но дело срочное! Сердце, не сердце – а что-то делать надо немедленно! – он вновь решительно двинулся вперёд.
– Подожди!.. – движением руки остановил его Манк Ульпий. – Хорошо… Но только ты один. Остальные пусть здесь ждут. Ты ведь можешь один?
– Могу-могу! – нетерпеливо отозвался Перперна, он оглянулся на своих спутников. – Здесь подождите пока. Если что – позову… – он нетерпеливо затеребил Манка Ульпия: – Пойдём, пойдём, корникуларий! Дело срочное! Сейчас сам всё узнаешь!
Они вдвоём с начальником канцелярии протиснулись в дверь, плотно прикрыв её за собой. Саксум отошёл к стоящему у окна столу и, присев на скамью с резными – в виде вставших на дыбы львов – ножками, уставился в вечереющее тёмно-синее небо. Идигер нерешительно двинулся к противоположной стене, где, помедлив, опустился на корточки и замер в своей обычной позе: нахохлившись и повесив кисти рук между коленями. Оставшись у дверей в одиночестве, упрямый часовой потоптался на месте, потом, покосившись на Саксума, сделал шаг назад и в сторону, прислонил к стене своё короткое копьё-пи́лум, после чего, опустив к ноге щит, и сам привалился плечом к дверному косяку.
Некоторое время ничего не происходило. Из-за тяжёлой, окованной медью, двери не доносилось ни единого звука.
Потом дверь, скрипнув, приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Перперны. Прим пошарил по комнате глазами и, отыскав Идигера, поманил его к себе. Нумидиец торопливо поднялся, боком протиснулся в комнату префекта, после чего дверь захлопнулась вновь.
Потом из-за двери выглянул корникуларий.
– Хост! – окликнул он часового – тот вскинул голову и подобрался. – Командиров манипулов и турм – к префекту! Быстро! Но только тихо! Без криков и беготни! Подошёл, тихо сказал и отошёл. Понял?.. Мусуламиев не звать! Они не нужны… Кви́нтула и Муна́тия Ма́кера с собой возьми. В помощь, чтоб быстрей было… Если кто что спросит, говори: ничего не знаю, какие-то хозяйственные дела. Понял?.. Ну, давай, бегом! – часовой кивнул и, подхватив свой пилум, быстро зашагал к выходу, цокая по каменному полу подкованными калигами; Манк Ульпий посмотрел на Саксума. – Зайди.
За дверью, в большой – на четыре окна – квадратной комнате, не было никого. На просторном столе в центре помещения, прямо на разбросанных папирусах документов, стоял
