ты облетал всю планету?
– Да, несколько раз. Конечно, я избегаю летать над морем и над той огромной пустыней, что на юге, тоже. Там нет воды и водятся здоровенные летающие ящеры. Немногим меньше меня. Однажды один такой напал на Алоя и здорово ранил. Алой убил его, но ящер порвал ему крыло, и в горы он возвращался пешком. Не меньше года шёл. А я вот не рискую понапрасну. И стараюсь не летать, где опасно. Ну а над лесами, степью и реками летал. Летел прямо за солнцем и вместе с солнцем возвращался к себе, в эти горы.
– И сколько дней занимал такой перелёт?
– Я не помню, бескрылый.
– Ну хотя бы примерно? Десять дней, месяц, три месяца, сезон?
– И примерно не помню. Давно это было.
– А почему не летаешь теперь?
Снова этот вопрос, на который я не знал ответа. Почему я больше не делаю многое из того, что делал раньше? Покопавшись в памяти и ничего путного не вспомнив, я пожал плечами:
– А зачем? Я же уже видел, что там есть. Мир меняется медленно. Вряд ли там появилось что-то интересное.
– Я бы отдал полжизни за то, чтобы облететь планету, – сказал бескрылый с этой своей отчаянной храбростью. – Чтобы увидеть мир с высоты.
– У тебя же нет крыльев, – хмыкнул я. – Пожадничал Творец, когда создавал твоих сородичей. Слабые, чахлые и живут недолго. Снежным прыгунам и то больше перепало.
– А вот и не больше, – улыбнулся бескрылый. – Мне Творец дал разум. Пройдёт зима, увидишь, сделаю себе крылья.
– Ну и свернёшь себе шею.
– Может, и не сверну, – упрямо сказал бескрылый, глянув на небо. – А если и сверну, то прежде увижу мир с высоты. Оно того стоит.
Его горячее желание летать тронуло меня. Я подумал, что такой лёгкий груз, наверное, несложно нести. Я, бывало, таскал камни и потяжелее. Эта мысль была новой и странной. Её нужно было обдумать. Я замолчал. Он тоже помолчал немного, но надолго его никогда не хватало. Вот и сейчас он, как обычно, легко вернулся к прежней теме.
– Значит, имена всему, что вокруг нас, дал ты?
– Я и Алой, – рассеянно отозвался я. – Алой даже больше. Это происходило долго, потому я и помню. Сначала это были просто разные звуки, а смысл у них появился много позже.
– Как это?
Я пожал плечами.
– Теперь это сложно объяснить. Я помню только ощущение. Сначала мы просто кричали, чтобы привлечь внимание друг друга или указать на что-то. Потом родились первые слова. Со временем их стало много, и появилась потребность в системе. Алой всегда был живее, подвижнее меня, он всё время что-то затевал, вечно экспериментировал. С языком тоже. Алой многое придумал. Например, способ отделять живое от неживого, действие от предмета…
Бескрылый неожиданно прервал меня.
– Ты поссорился с Алоем, Рис?
– Нет, – удивился я. – С чего ты взял?
– Ну… я здесь всё лето, и ни разу его не видел. А судя по твоим рассказам, раньше вы часто встречались.
– Часто
